– Да-да, – поспешно продолжила Лола, заметив, что девица сделала угрожающий жест, – знаешь, почему нам с Леней удалось уйти там, на пустыре? Потому что я узнала в женщине с собакой твою помощницу! Мы вычислили ее еще раньше, знали к тому времени, что зовут ее Елена Ферапонтова, где она живет, где работает, с кем спит…
– Вот как? – холодно спросил Глеб.
– Не ревнуй ее, дорогой, – рассмеялась Лола, – это директор той самой фирмы, где она работает для прикрытия, по рассказам сотрудников – форменный козел! Да еще и тряпка к тому же – позволяет бабе собою командовать.
– Где ты прокололась?! – прошипел Глеб.
– Она не знает, – успокоила его Лола, – она понятия не имеет, что за ней следили. Но тебе я могу сказать, что все случилось из-за того, что она очень самонадеянна.
– Заткнись! – заорала девица. – Заткнись, а то пожалеешь!
– На твоем месте, Глеб, я бы ей самой приказала заткнуться, – кротко заметила Лола, – потому что я расскажу тебе весьма интересные вещи.
– Продолжай! – распорядился Глеб. – А ты помолчи!
– Как, ты думаешь, мы узнали, где обитает Хорек с чемоданчиком? Как, ты полагаешь, мы узнали, где будет встреча?
– Она понятия не имела, где будет встреча…
– Но она знала про бар «Дикая лошадь» и про бармена с газетой… Мы допустили только одну ошибку, – скороговоркой заговорила Лола, видя, что девица достает пистолет, – нужно было макнуть тебя всей рожей в кислоту, а потом вколоть тройную дозу наркотика! И тогда ты бы не вышла из той котельной! Но мой друг – противник насилия, это единственный его недостаток, на мой взгляд…
– Я тебе сейчас самой всю рожу разнесу! – закричала девица и угрожающе надвинулась на Лолу.
– Не смей! – Голос Глеба стал жестким, как щелчок хлыста. – Она нам еще нужна! Вдруг он потребует предъявить ее живой?
– Да мы снимем его сверху, когда он подъедет!
– А если нет? Он умнее, чем ты думаешь, он может придумать другой способ…
«О, если бы это было так! – взмолилась Лола. – Маркизушка, солнышко, придумай что-нибудь!»
– Глеб, дорогой, – в голосе Лолы послышались слезы, – подумай, нужна ли тебе такая партнерша, которая предаст при первой же возможности?
Она взглянула в глаза Глеба и поняла, что он все решил уже давно, что ему вообще никто не нужен и что делиться таким большими деньгами он ни с кем не намерен.
– Глебушка! Когда-то я была готова ради тебя на все… – прошептала Лола и сделала шаг в сторону Глеба. – Милый…
– А ну, отойди от него подальше! – заорала девица.
* * *
– Патефонов, блин деревянный! – раздался в динамике разъяренный голос прораба. – Ты куда, так твою и разэтак, стрелу поворачиваешь?
– Ветром заносит, Федорович! – честным голосом завопил в микрофон крановщик, ловко манипулируя рычагами и подводя стрелу подъемного крана к недостроенному производственному зданию, расположенному по другую сторону грунтовой дороги.
– Ветром?! Я тебе такой ветер покажу, блин хромированный, тебя этим ветром на Чукотку унесет! А что у тебя на крюке болтается?!
– На крюке? – честным удивленным голосом переспросил крановщик Патефонов. – А разве там что-то болтается? Ой, и правда, какой-то посторонний предмет! Наверное, ветром надуло!
– Ну, Патефонов! Ну-у, Патефонов! Ну, блин молибденовый!..
Больше слов у прораба не было, он просто забыл их все – от крайнего возмущения.
А на крюке подъемного крана висел не какой-нибудь посторонний предмет, а Леня Марков по кличке Маркиз, который закрепился на этом крюке специальным, очень надежным страховочным узлом, каким пользуются альпинисты на трудных и опасных склонах и матросы парусников, когда им в шторм приходится взбираться на мачты. Правда, парусных судов осталось в наше время немного, а вот альпинистов еще вполне достаточно, хотя уровень смертности среди них почти так же высок, как среди тореадоров и банкиров.
Маркиз висел на крюке, и стрела подъемного крана стремительно и бесшумно несла его к недостроенному заводскому корпусу.
На бетонной площадке явно разыгрывалась настоящая драматическая сцена. Высокий мужчина с забранными в конский хвост волосами склонился над Лолой, которая испуганно отступала к краю площадки, не замечая разверзшейся у нее за спиной пропасти, а сбоку на нее надвигалась, яростно размахивая кулаками, молодая женщина с перекошенным от ненависти лицом. Леня узнал ту самую особу, которую они оставили в котельной, и ясно увидел, что она определенно хочет столкнуть Лолу с двадцатиметровой высоты…
В то же время боковым зрением Маркиз заметил в глубине площадки какое-то движение и, переведя туда взгляд, разглядел бежавшего по лестничной площадке ковбоя, которого он хорошо запомнил по кровавым событиям возле гаражей на аллее Просвещения. Следом за своим стремительным шефом мчались еще четверо бойцов, на ходу вытаскивая стволы.
Мужчина с конским хвостом обернулся на звук их шагов, увидел своих врагов и длинно выругался.
– Крутым себя считаешь, да?! – выкрикнул, приближаясь, ковбой и лязгнул предохранителем револьвера. – Думал, уйдешь от меня?!
Женщина обернулась на его голос, яростно взвизгнула и бросилась на Лолу, отступившую уже к самому краю площадки. Лола оступилась, потеряла равновесие, судорожно вцепилась в свою противницу и, дернула ее на себя. Та снова вскрикнула – на этот раз от страха, а не от ярости и, потеряв опору под ногами, шагнула в пропасть…
Леня, паривший в воздухе на конце троса, поравнялся с краем площадки в ту самую долю секунды, когда Лола с широко раскрытыми от ужаса глазами балансировала на узком бортике… Еще миг – и она бы рухнула вниз!
Он подхватил подругу, обхватив ее поперек туловища, и прижал к себе изо всех сил. Стрела подъемного крана продолжила плавный стремительный разворот, унося их из опасной зоны. Краем глаза Леня успел заметить, как длинноволосый выхватил из-за пазухи пистолет и выстрелил в самоуверенного ковбоя, тот покачнулся, смертельно раненный, а длинноволосого изрешетили пулями подбежавшие бойцы…
Крановщик, в точности выполняя Ленину инструкцию, перенес их через заброшенную стройплощадку и плавно опустил на землю возле густых кустов, где Маркиз оставил свою машину.
Лола едва держалась на ногах. Она была бледнее полотна, вся дрожала, по щекам ее ползли дорожки слез.
Леня ласково погладил ее по волосам, усадил в машину и как можно скорее выехал на шоссе, чтобы затеряться в транспортном потоке, пока кто-нибудь из выживших в трагическом происшествии не вздумал устроить за ними погоню. Только тогда, придерживая руль левой рукой, правой он достал из бардачка плоскую фляжку с коньяком и влил хорошую порцию в трясущиеся Лолины губы.
Лола заплакала в голос, но порозовела и перестала дрожать.
Она прижалась к Лениному плечу и проговорила сквозь слезы: