— Нет, я имею в виду напрашивается на хорошую взбучку?
— Если я общаюсь с Джонни Редом и она вдруг начинает строить из себя умную, тогда она точно напрашивается.
— Вы давно дружите с Джонни?
— Джонни Ред — мой лучший друг.
— Он летал с вами в Лос-Анджелес?
— В кармане.
Споры с пьяным психом стали меня утомлять. Я вспомнил Фрици и его конкретный подход к таким делам.
— Что за бред ты несешь, ублюдок? Хочешь, чтоб тебе как следует прочистили мозги?
— Блайкерт, хватит!
Я заткнулся. Адвокат свирепо на меня посмотрел; Расс ослабил свой галстук — сигнал, чтобы я замолк. Дюланж хрустел костяшками пальцев на левой руке. Расс положил на стол пачку сигарет — старый прием следователей под названием «я — ваш друг».
Француз сказал:
— Джонни Ред не любит, когда я курю без него. Принесете Джонни, я закурю. В компании с Джонни я быстрее во всем сознаюсь. Спросите католического капеллана в Норт-Пост. Он как-то сказал мне, что, когда я иду исповедоваться, от меня пахнет Джонни.
Мне стало казаться, что капрал пахнет как шизофреник, жаждущий внимания. Расс заметил:
— Признания, сделанные в пьяном виде в суде недействительны. Но я вот что вам скажу, Джо. Вы убедите меня в том, что убили Бетти Шорт, и я позабочусь, чтобы Джонни полетел вместе с нами в Лос-Анджелес. В течение чудесного восьмичасового перелета вы сто раз успеете возобновить вашу дружбу. Что скажете?
— Скажу, что порубил Орхидею на части.
— А я скажу, что вы этого не делали. И что вы с Джонни еще какое-то время побудете врозь.
— Я порубил ее на части.
— Как?
— Отрубил ей сиськи, распорол рот от уха до уха, а потом разрубил ее пополам. Хрясь. Хрясь. Хрясь.
Расс вздохнул.
— Давайте вернемся назад, Джо. Вы вылетели из Форт-Дикс в среду, восьмого января, ночью того же дня приземлились в Кэмп-Макартур. Вот вы с Джонни в Лос-Анджелесе, полные решимости покутить. Куда вы отправились сначала? Голливудский бульвар? Сансет-стрип? Пляж? Куда?
Дюланж захрустел костяшками пальцев.
— В салон татуировки «Натан Парлор», на Норт-Алворадо, 463.
— Что вы там делали?
Безумный Джо закатал правый рукав. На руке был вытатуирован раздвоенный змеиный язык, под которым стояла надпись «Французик». Джо сжал бицепс, и татуировка вытянулась. Он сказал:
— Я француз.
Миллард применил тактику внезапной смены настроения.
— А я полицейский. И мне все это начинает надоедать. Когда мне совсем надоест, в дело вступит детектив Блайкерт. Детектив Блайкерт в свое время входил в десятку сильнейших боксеров-полутяжеловесов, и он далеко не мягкий человек. Ведь так, напарник?
Я сжал кулаки.
— Я — немец.
Дюланж засмеялся.
— Он напрасно потратит время. Нет Джонни, нет признания.
Я чуть не кинулся на него. Расс схватил меня за локоть и, крепко сжав, обратился к Дюланжу:
— Джо, предлагаю сделку. Сначала вы убедите нас в том, что вы действительно знали Бетти Шорт. Сообщите нам факты. Имена, даты, описания. Сделаете это, и я гарантирую, что во время перерыва вы сможете вернуться в камеру и увидеться с Джонни. Идет?
— Джонни ноль пять?
— Нет, с его старшим братом — Джонни ноль девять.
Француз взял пачку сигарет и вытащил одну; Расс поднес ему зажигалку. Дюланж картинно затянулся и вместе с дымом выдохнул:
— После того салона татуировки мы с Джонни поехали на тачке в центр и сняли там комнату. В гостинице «Гавана», на девятой и Олайв, десятка за ночь, с огромными тараканами. Они подняли невообразимый шум, и мне пришлось их утихомирить, понаставив везде ловушек. Это их успокоило. Мы с Джонни легли спать, а наутро пошли искать дырку. В первый день не повезло. На следующий день я нашел себе на автобусной остановке эту филиппинскую сучку. Говорит мне, что ей надо добраться до Сан-Франциско, поэтому я предлагаю ей пятерку, чтобы обслужила меня и Джонни. Но она заявляет, что за двоих минимум десятка. Тогда я начинаю убеждать ее, что Джонни будет вести себя как ягненок и что платить надо мне. Мы возвращаемся в гостиницу, и тут изо всех щелей опять вылезают тараканы. Я знакомлю ее с Джонни, говорю, что он начнет первым. Она пугается, говорит: «Ты что, Джек-потрошитель?» Я отвечаю, что я — француз и что она о себе возомнила, думает, что может кинуть Джонни Реда? К этому времени тараканы уже разошлись вовсю, ревут как негры. Филиппинка говорит, что у Джонни слишком острые зубы, так что спасибо, не надо, и убегает пулей. Мы с Джонни в обломе до субботы. Хотим трахаться, хоть убей. Идем с ним на Бродвей, у меня на куртке все эти нашивки — дубовые ветки, серебряная звезда, бронзовая звезда, еще за японскую кампанию. Я словно какой-нибудь генерал Джордж Паттон, только еще круче. Мы с Джонни подходим к этому бару, «Ночная Сова». Тут вплывает Орхидея и Джонни мне говорит: «Да, сэр, это она и есть, никаких сомнений, сэр».
Дюланж затушил сигарету и потянулся к пачке. Расс делал отметки в блокноте; я начал соотносить время их встречи и местонахождение этого бара, которое я помнил еще по работе в патрульно-постовой службе. Он располагался на 6-й и Хилл — в двух кварталах от гостиницы «Билтмор», той самой, возле которой Рыжий Мэнли высадил Орхидею в пятницу, десятого января. Рассказ Француза, несмотря на его бредовость, начинал приобретать черты правдоподобия.
Расс спросил:
— Джо, ты говоришь про ночь с субботы одиннадцатого на воскресенье двенадцатого?
Дюланж закурил еще одну сигарету.
— Я — француз, а не календарь. После субботы идет воскресенье, вот и высчитывайте.
— Продолжай.
— Ну так вот, мы с Джонни болтаем с Орхидеей, а потом я приглашаю ее в гостиницу. Приезжаем туда, а там вовсю шуруют тараканы, воют и вгрызаются в стены. Орхидея говорит, что она не останется здесь пока я не прикончу их всех. Я хватаю Джонни и начинаю их лупцевать, Джонни говорит, что ему не больно. Но этой сучке мало, она хочет, чтобы я избавился от них научным способом. Я иду на улицу и нахожу «химика», за пятерку он дает мне жидкий яд для тараканов. Потом мы с Орхидеей трахаемся как кролики, Джонни Ред наблюдает. Он обозлился на меня, потому что она такая конфетка, а ему ничего не перепадает. Я задал ему совершенно конкретный вопрос:
— Опиши ее тело. Только постарайся, иначе не увидишь Джонни Реда до тех пор, пока тебя отсюда не выпустят.
Его лицо осунулось; он стал похож на ребенка, у которого хотят отобрать любимого плюшевого мишку. Расс сказал:
— Ответь на вопрос, Джо.
Дюланж ухмыльнулся.