Внизу были большие коробки, наполненные мушками. Мерси помнила, как Майк показывал их ей и называл: комары и майские мухи, звонцы и ручейники, серые мушки и черные комары.
Больше, чем она могла запомнить, плюс собственные изобретения. Одно он назвал в ее честь – Унылая Мерси, – потому что она оплакивала утрату Хесса и постоянно ощущала себя несчастной. На эту мушку Майк поймал форель «более чем средней величины» и считал ее приносящей удачу.
«Убери их, убирайся отсюда, забудь, что это делала...»
Мерси положила их обратно, поставила лоток на место и вдруг заметила прикрепленный снизу небольшой рулон ткани, из-за которого лоток неровно стоял на верстаке. Она подняла его и посмотрела: белая, туго скрученная хлопчатобумажная ткань, перехваченная клейкой лентой, толщиной с кассету для фотопленки. Майк прикрепил рулон к дну лотка куском эластичной ленты и четырьмя канцелярскими кнопками.
Кнопки с трудом вынимались из густо покрытой лаком древесины. Мерси вытащила две с одного конца, и рулон упал ей в руки. Лента снялась со скрипучим звуком. Белая ткань развернулась, и на верстак упало что-то холодное, увесистое. Мерси узнала обертку – это были ее трусики, она позволила Майку оставить их у себя несколько месяцев назад, после проведенной в постели ночи, которой он был очень доволен. Позволила нехотя. С каким-то странным чувством, словно то была улика, которую никто не должен видеть, кроме нее. Майк пообещал, что никто не увидит.
Но это было ничто по сравнению с тем, что лежало внутри. Мерси уставилась на массивный сварной цилиндр, сплошь покрытый дырочками с чем-то, похожим на тонкую стальную стружку под ними. Внутренняя поверхность гладкая, с более крупными отверстиями. Один конец плоский, с отверстием посередине, диаметром со ствол пистолета сорок пятого калибра. К другому концу приварена прямоугольная насадка с прокладочным материалом. Была толстая лента, которую можно сжимать и ослаблять поворотом винта. На выходном конце – легкие черные следы нагара.
Мерси разглядывала эту вещь во всем ее грузном безобразии, низкой цели, непостижимости. Стальной предмет, сделанный для какой-то цели, и только.
Она знала, что существует объяснение, пусть даже весьма нежелательное для нее.
Дрожащими руками Мерси завернула глушитель и прикрепила на прежнее место, но внутренний голос ее молчал.
* * *
Когда Мерси выходила из дома Майка, ей пришлось вступить в разговор с миссис Хит, соседкой, румяной и чрезмерно общительной. Мерси считала ее доброй, но навязчивой. Ей нравилось жить рядом с детективом. В одной руке она держала конверт, в другой поводок Реджи, йоркширского терьера, оживленно запрыгавшего у ног Мерси.
Мерси не хотелось беседовать с миссис Хит, поскольку она еще не оправилась от потрясения, вызванного находкой в гараже.
– У меня письмо Майку, – сказала соседка, протягивая конверт. – Я как раз собиралась бросить его в ящик.
– Я опущу.
Почтовый ящик находился на перилах крыльца, почтальон мог дотянуться до него, не вылезая из своего фургона.
Миссис Хит посмотрела на Мерси, потом на дом:
– Майка нет?
– Только что уехал.
Мерси следила, не станет ли она искать взглядом ее машину, которой нигде не было видно. Нет. Если миссис Хит видела, как она подходила к дому, все пропало. В любом случае вероятность, что Майку станет известно о визите Мерси, составляла восемьдесят к двадцати.
– Я всегда долго бегаю по утрам в понедельник, – произнесла Мерси.
– Превосходно, после бури, – одобрила миссис Хит.
Терьер перестал прыгать, сел и уставился на Мерси.
– Буря была жуткая, правда?
Мерси лихорадочно искала какое-то объяснение, но быстро соображала она только на работе. Однако ей пришла в голову идея, способная сыграть на романтическом энтузиазме соседки.
– Миссис Хит, поможете мне сохранить кое-что в секрете от Майка? У него через несколько недель день рождения, и пока его нет, я приехала спрятать подарок в доме. Небольшой сюрприз.
– Устраиваете нечто вроде поисков пасхального яйца?
– Вот-вот. И кое-что для Дэнни.
– Замечательно. Я буду помалкивать.
– По крайней мере несколько недель.
– Договорились.
– Ну, пойду опущу письмо в ящик.
На лице миссис Хит появилось недоуменное выражение.
– А почему вы поставили свою машину так далеко?
Мерси покраснела, потом улыбнулась:
– О, Майк бы заметил следы шин на подъездной аллее. Вы же знаете, какой народ детективы!
– Знаю, конечно. Я просто не подумала.
«Если спросишь о следах ног, я застрелю тебя», – подумала Мерси.
– А следов ваших ног он не заметит?
Мерси посмотрела на подъездную аллею. Она была не настолько тяжелой, чтобы оставить четкие следы на укатанной земле, но какие-то отпечатки сохранились.
Миссис Хит посмотрела тоже.
– Детектив Рейборн, а может, сделаем вот как? Я подойду к двери, ступая по вашим следам, и положу письмо в ящик. Тогда он увидит мои следы, не ваши. И следы Реджи. Если Майк спросит, вы сумеете скрыть правду, не прибегая ко лжи. Следы не ваши.
«Черт, – подумала Мерси, – похоже на роман Агаты Кристи».
– Отличная мысль, сержант Хит!
Она смотрела, как старуха шла с письмом, как Реджи прыгал вокруг, когда хозяйка открывала ржавый почтовый ящик, как миссис Хит возвращалась, старательно выбирая, куда ступить.
– Наш маленький секрет, – сказала старуха. – Мы скажем Майку после его дня рождения.
Мерси улыбнулась, помахала рукой и двинулась к своей машине. День рождения у Майка был через месяц с лишним, но как знать, возможно, к тому времени он окажется в тюрьме.
* * *
Перед тем как ехать в управление, Мерси отправилась на шерифское стрельбище в Анахайме. Поговорила с инструктором по оружию, заявила, что хочет взять сорокапятикалиберный пистолет вместо девятимиллиметрового, так как убойная сила у него больше.
Тиммерман объяснил ей, что убойная сила индивидуальна и загадочна, одни специалисты говорят, что она больше зависит от скорости, чем от массы пули. Другие не соглашаются. С удовольствием популярно растолковал ей формулу Энштейна Е = МС2, потом оспорил ее приложимость в данном случае.
Свои взгляды Тиммерман заимствовал из классического исследования Лагарда «Огнестрельные раны», во время которого подвешенные трупы почти не раскачивались при выстрелах из пистолетов тридцать восьмого калибра, однако начинали сильно качаться при выстрелах из сорок пятого. Вот почему, заключил он, Лагард рекомендовал сорок пятый калибр американским правоохранительным органам – еще в девятьсот четвертом году.