— Он был тяжело ранен.
— Кто его ранил?
— Не знаю.
— К черту Гаргано, пусть сам о себе позаботится. Но меня ты не одурачишь — слышишь, ирландец? Твой брат мне задолжал. Он свистнул те камушки. И теперь я стребую с него деньги.
— Он говорит, что ничего не брал.
— Он может сказать, что он верблюд, — и что?
— Рики говорит, что ничего не брал.
Капобьянко сел и придвинулся к Майклу. От него пахло яйцом.
— Зачем мне что-то для тебя делать, ирландец? Я тебя знать не знаю.
— Оставьте нас в покое — и ваши деньги останутся при вас. Я унесу эту историю в могилу.
— Могу в этом помочь.
— Я все предусмотрел. Я оповестил знакомого репортера — на тот случай если я окажусь в могиле слишком рано. Если эта история увидит свет, вы так или иначе лишитесь всех денег. Суд этого добьется. Не важно, каким образом вы их вложили, не важно, стоит ли там ваше имя. Вас вычислят. Возможно, остановится стройка. Так или иначе, деньги будут потеряны. Мы с Рики не стоим таких трат. Все, что нужно, — оставить нас в покое. Сэр, просто оставьте нас в покое.
Ник из-за спины Майкла произнес:
— Договорились.
Но Чарли Капобьянко, босс, еще не закончил.
— Что ты за тип, ирландец? Пришел сюда, сказал, что я убил твоего отца, убил твоего брата — и все же ты не прочь поторговаться?
— Есть тот, кто виноват больше, чем вы.
Конрой провел всю ночь, работая над убийством Джо Дэйли. Бессонная ночь типична для ранних этапов подобного расследования — вдобавок расследовалось необычное убийство, жертвой которого был полицейский. Круглосуточная работа — ничего особенного. Почти немедленно речь зашла о бандитском нападении. Слухи о Джо Дэйли и наглость преступления говорили сами за себя. Детективы допросили свидетелей. Среди показаний шепотом повторялось одно и то же имя: Винсент Гаргано.
Для Брэндана Конроя направление работы представляло некоторые неудобства. Если Гаргано однажды заговорит — бог весть куда это приведет. Но ситуацию можно контролировать. В конце концов, Гаргано вряд ли начнет болтать — эта итальянская шпана не действует подобным образом. Вот что самое главное. Конрой защищен. Сейчас ему ничего не остается, кроме как держаться в первых рядах. В течение нескольких следующих недель он будет одновременно образцовым детективом и скорбящим отчимом.
Он вернулся домой около девяти утра, но лишь для краткой передышки. Горячий душ, жесткое полотенце и чистая рубашка — а потом он отправится к Маргарет, чтобы присоединиться к скорбящим. Конрой стоял под горячим душем, надеясь, что вода его взбодрит, и думал о Маргарет и о разнообразных соболезнованиях, которые придется расточать в течение следующих нескольких часов. Его положение в семье Дэйли, особенно отношения с Маргарет, лишь укрепятся после сегодняшнего шоу. Он будет олицетворением непоколебимой силы, и они будут ему благодарны. А как же иначе? Не годится оставлять женщину — и семью — без мужчины. Он возглавит их. Но нежно, нежно. Нет нужды спешить. Господи, как же болят колени и спина. Он стареет. Мозг — это, черт возьми, единственное, что не подводит. Все остальное — колени, плечи, член, глаза, ну и так далее — начинает сдавать.
Конрой выключил горячую воду — он верил, что она сужает поры и избавляет от усталости — и полминуты терпел леденящий холод, потом повернул кран, отдернул занавеску — и застыл.
От испуга он чуть не обмочился. Мочевой пузырь внезапно переполнился и задрожал — очередное предательство со стороны стареющего тела.
Потом Конрой собрался с духом — настолько, чтобы ласково сказать (потому что, разумеется, еще можно было договориться, разрешить конфликт словами):
— Черт возьми. Что ты тут делаешь?
Уже потом, из газет, Майкл узнал, с каким именно пистолетом он пришел к Брэндану Конрою тем утром — девятимиллиметровый «смит-и-вессон» тридцать девятой модели с деревянной рукояткой. Репортеры старались с максимальной точностью описать оружие — как и карабин Освальда. В отсутствие значимой информации подобные мелочи создают иллюзию подлинной осведомленности. Иногда это лучшее, что можно сделать.
Майкл отлично понимал всю логическую значимость оружия, его ценность для детективов, которые будут ломать голову над загадкой. Это был тот же самый пистолет, из которого накануне убили Джо Дэйли, на внутренней стороне рукоятки сохранились отпечатки большого, указательного и среднего пальцев Гаргано. Сыщики придут к выводу — а что им еще остается? — что Гаргано убил и Джо Дэйли, и Брэндана Конроя. Они недолго будут искать мотив: впоследствии репортеры скажут, что два полицейских поплатились за свою смелость. Эта история хорошо разойдется. В конце концов, обязанность полицейских — бороться с преступниками. Как говорила Эми, заголовок способен создать успех. Кто же рискнет усложнять официальную версию? Уж конечно, не сам Гаргано. Все решат, что Винни Зверь ушел в глубокое подполье. И не полицейские, а департамент, все еще переживающий последствия букмекерского скандала и сплетен по поводу дела Душителя, охотно взвалит всю вину на итальянского мафиози, чтобы закрыть дело. Майкл это понимал. Любое убийство поначалу развивается как детективный роман (люди терпеть не могут чего-то не знать) и лишь потом — как трагедия. Майкл, даже когда лихорадочно добивал кувалдой Винсента Гаргано, был достаточно осмотрителен, чтобы облегчить детективам работу. Он забрал пистолет, нашел дополнительную обойму в кармане куртки Гаргано и при помощи безвольных пальцев убитого оставил на ней отпечатки — на гладкой промасленной поверхности они отлично сохранятся. Закончив дело в квартире Конроя, Майкл намеревался оставить пистолет там, чтобы его нашли.
Дверь квартиры была не заперта.
В гостиной стоял дешевый жестяной столик на металлических ножках. Где-то капала вода — кап, кап, кап.
Конечно, еще не поздно остановиться. Он может развернуться, выйти, и никто об этом не узнает. Но Майкл решился, и решимость гнала его вперед. Он вытащил из кармана пистолет Гаргано, и эта штучка как будто сама повела его в ванную, на звук воды.
Дверь была приоткрыта. Майкл заметил безволосое, молочно-белое колено над краем ванны. Он сосредоточился на пистолете в собственной руке, на том, какой это идеально созданный предмет, как он лежит в ладони, как естественно пальцы обхватывают рукоятку, какого она подходящего размера — тоньше теннисной ракетки, толще рукояти ножа. Что за чувственное удовольствие — держать пистолет и прицеливаться. Оружие казалось частью тела, продолжением руки. Когда Майкл поднял пистолет и взглянул вдоль ствола…
…открыл им дверь ванной…
…увидел Брэндана Конроя, толстого, белого, с шишковатым маленьким черепом под мокрыми волосами, с неестественно тощими ногами, с бледно-розовыми розетками сосков и оранжевыми веснушками — старик, который развалился в ванне, — с уязвимой плотью гениталий…
Майклу показалось, что ствол пистолета превратился в одиннадцатый палец — или, точнее, что это указательный палец, приобретший невероятную длину, устремленный вперед, словно телескоп…