На следующей неделе, в среду, в Институте синергетики силового поля был назначен первый вечер вопросов и ответов. Он купил билет за два дня в магазине «Тикертон», неподалеку от своей мастерской. Интересно, о чем Линда будет спрашивать методистов института? До сих пор те не имели никакой обратной связи со своими учениками. Он не сомневался, что его возлюбленная сформулирует толковые вопросы, полные здравого скептицизма.
У здания института стоял пикет религиозных фанатиков, размахивающих плакатами: «Синергетика – грех! Иисус – вот единственный путь!» Он посмеялся, проходя мимо. Он всегда находил Иисуса несколько вульгарным. Один из фанатиков заметил ироническую улыбку у него на лице и спросил, доводилось ли ему спасать души.
– Раз двадцать, – ответил он.
У фанатика отвисла челюсть. Ему не раз приходилось становиться жертвой святотатственных шуток, но это было что-то новенькое. Он посторонился и пропустил внешне ничем не примечательного еретика в институт.
Войдя в здание, он отдал билет охраннику, а тот вручил ему большую подушку и показал, где находится актовый зал. Он прошел по коридору, увешанному фотографиями знаменитых членов Института синергетики силового поля, и попал в огромное помещение, по которому люди перемещались группками, возбужденно переговариваясь и оглядывая вновь прибывших. Он переместился в заднюю часть зала, взбил свою подушку и сел, не отрывая глаз от пола.
Через минуту вошла она и положила на пол свою подушку в нескольких шагах от него. Сердце содрогнулось и заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот заглушит громкий психотреп, висевший в воздухе. Упорно глядя на свои колени, он принял позу медитации в надежде помешать Линде завести разговор, если бы ей вдруг вздумалось обратиться к нему с каким-то вопросом. Он так крепко зажмурил глаза и с такой силой стиснул руки, словно ожидал, что в помещении взорвется бомба.
Свет в комнате постепенно тускнел, значит, сеанс сейчас начнется. Все разговоры стихли, стало темно, и в зале загорелись свечи. Внезапная темнота охватила его любовными объятьями. Он повернул голову и бросил взгляд на освещенный свечами силуэт Линды. «Моя, – сказал он себе, – моя».
Раздались звуки цитры, усиленные мощным громкоговорителем. Потом они затихли, сменившись вкрадчивым мужским голосом:
– Почувствуйте, как поля, отделяющие вас от вашего великого «я», начинают рассеиваться. Почувствуйте, как ваше внутреннее «я» сливается с синергией других силовых полей, настроенных на одну волну, для высвобождения истинной энергии и единения. Почувствуйте свое слияние со всем тем добрым, что есть в космосе.
Голос упал до шепота.
– Сегодня я здесь для общения с вами на личном уровне, я здесь для того, чтобы помочь вам применить принципы синергетики силового поля к вашей личной жизни. Это ваше третье занятие; у вас есть возможность изменить свою жизнь навсегда, но я уверен, что у вас много вопросов. Вот почему я здесь. Свет, пожалуйста!
Вспыхнувший свет ослепил поэта. Осторожно переведя дух, чтобы не потерять контроль над собой, он открыл глаза и увидел, как молодой человек с серебристыми волосами в темно-синем блейзере подходит к украшенной цветами кафедре в передней части зала. Его приветствовали бешеными аплодисментами и полными обожания взглядами.
– Спасибо, – поблагодарил докладчик. – Вопросы?
Пожилой мужчина, сидевший перед самой кафедрой, поднял руку:
– Да, у меня есть вопрос. Что вы собираетесь предпринять насчет ниггеров?
Лицо человека на кафедре побагровело.
– Ну, я не думаю, что это имеет отношение к теме нашей беседы, – начал он. – Полагаю…
– А я думаю! – заорал старик. – Вы, парни, взяли это здание у клуба «Лось», вы обязаны заниматься проблемой ниггеров. Это ваш гражданский долг!
Старик огляделся в поисках поддержки, но встретил лишь враждебные взгляды и недоуменное пожимание плечами. Мужчина на кафедре щелкнул пальцами, и два здоровых подростка в блейзерах вошли в зал.
Старик продолжал разоряться:
– Я тридцать восемь лет состоял членом ложи Лосей и проклинаю тот день, когда мы продали дом вам, соплякам! Я подам заявление в комиссию по районированию и добьюсь распоряжения, чтобы всех ниггеров и чокнутых клерикалов выселили на юг от Уилшира! Я порядочный член…
Подростки подхватили старика за руки и за ноги. Он брыкался, кусался и орал, но его вынесли из зала.
Мужчина на кафедре призвал к спокойствию, вскинув руки молитвенным жестом, чтобы заглушить поднявшийся ропот, сопровождавший изгнание старика. Проведя рукой по своим серебристым волосам, он сказал:
– Вот сейчас вы видели человека с низкой синергией кармы! Расизм – это загрязненные чакры! А теперь…
Линда Деверсон энергично вскинула руку:
– У меня есть вопрос. Он касается этого старика. Допустим, у него скверное внутреннее «я» и все его силовые поля так изуродованы страхом и гневом, что у него ничего не осталось, кроме злобы. А что, если в нем сохранилось единственное зернышко добра, здорового любопытства, и именно оно привело его сюда сегодня? Он заплатил за участие в сегодняшней встрече, он…
– Деньги ему вернут, – перебил человек на кафедре.
– Я не об этом говорю! – возмутилась Линда. – Я вовсе не это имела в виду! Неужели вы не понимаете? Нельзя просто вышвырнуть его вон с дешевой шуткой о грязных чакрах! Неужели вы…
Линда ударила кулаками по подушке, вскочила на ноги и выбежала за дверь.
– Пусть уходит! – сказал лидер группы. – Деньги ей вернут. Если она оставит нашу программу, ей же будет хуже. Она сама заплатит за свои чакры!
Едва сдерживая волнение, он поднялся, чтобы последовать за Линдой, и его чуть не сбила с ног высокая полногрудая женщина в вельветовом брючном костюме, тоже спешившая выйти из зала. Добравшись наконец до стоянки, он увидел, что эта женщина разговаривает с Линдой, а та курит сигарету и утирает сердитые слезы. Спрятавшись за высокой живой изгородью, он слышал их разговор до последнего слова.
– Черт, черт, черт, – бормотала Линда.
– Не бери в голову, – успокаивала женщина. – Забудь. Где-то теряешь, где-то находишь. Я искала столько лет… Уж побольше, чем ты, поверь. Прислушайся к голосу опыта.
Линда засмеялась.
– Пожалуй, ты права. Бог свидетель, мне бы сейчас не помешал глоток чего-нибудь покрепче!
– Мне бы тоже не помешал, – поддержала женщина. – Ты не против скотча?
– Я с удовольствием!
– Отлично. У меня дома есть бутылка «Чивас». Я живу в Палисейдс. Ты на машине?
– Да.
– Поехали?
Линда кивнула и затоптала окурок.
– Конечно.
Он последовал за ними по извилистым улочкам Санта-Моника-Каньон к тихому кварталу больших особняков с просторными лужайками. Проследил, как первая машина засигналила поворотными огнями направо и въехала на длинную полукруглую подъездную аллею. Линда повернула за ней и остановилась сзади. Он проехал мимо и припарковался на углу, а затем невозмутимо вернулся к дому, в который вошли женщины.