Датч замолчал, пытаясь найти достойные слова для завершения своей истории.
– Я просто подумал: надо бы тебе рассказать, – выговорил он наконец. – Я считаю, напарники не должны ничего скрывать друг от друга.
Ллойд тихонько потягивал кофе, охваченный бурей эмоций. Так всегда бывало, когда он чувствовал, что мечта его жизни дает трещину.
– Так в чем суть, напарник? – спросил он.
– Суть?
– В чем фишка, дурья твоя башка? В чем скрытый смысл? Уж кому знать, как не тебе? Я же тебя учил! Что Дженис на самом деле пыталась тебе сказать?
Датч проглотил оскорбление и выдал:
– Думаю, она знает, что ты таскаешься за юбками, умник. Знает, что лучший из лучших в полиции Лос-Анджелеса не пропускает ни одной юбки и трахает целую кучу срамных девок, причем ни одна из этих куколок не стоит и подметки женщины, на которой он женат. Вот что я думаю.
Ллойд замер, не давая воли гневу. Трещины в мечте его жизни превратились в щели. Он тихо покачал головой, подыскивая строительный раствор, чтобы их заделать.
– Ты ошибаешься. – Он дружески сжал плечо Датча. – Я думаю, Дженис дала бы мне знать. И вот еще что, Датч. Другие женщины в моей жизни – это не срамные девки.
– А кто ж они, по-твоему?
– Просто женщины. И я люблю их.
– Ты их любишь?
В ту самую минуту, как эти слова сорвались с его губ, Ллойд понял, что это один из тех моментов, которыми он будет гордиться всю жизнь.
– Да. Я люблю всех женщин, с которыми сплю, и я люблю своих дочерей и свою жену.
Проведя четыре часа в молчаливом наблюдении, Датч опустил голову на локоть, выставленный в открытое окно машины, и задремал на водительском сиденье. Ллойд не спал – пил кофе и не сводил глаз с дома номер 11879 по Сатикой-стрит. В одиннадцатом часу вечера он увидел, как «файерберд» последней модели подъезжает к дому и останавливается.
Он разбудил Датча, толкнув локтем в бок, и тут же зажал ему рот ладонью.
– Наш друг здесь, Датч. Только что подъехал, еще не вышел из машины. Думаю, нам надо вылезти с моей стороны и накрыть его сзади.
Датч кивнул и передал Ллойду свое помповое ружье. Тот выбрался из машины через пассажирскую дверь, крепко прижимая ружье к правой ноге. Датч последовал за ним, захлопнул дверцу, обнял Ллойда за плечи и воскликнул:
– Боже, как я надрался!
Он очень артистично изобразил заплетающуюся походку пьяного, буквально повис на Ллойде и всю дорогу нес невнятный вздор.
Ллойд не сводил глаз с черного «файерберда» – ждал, когда откроются дверцы, недоумевая, почему Уилсон все еще сидит в машине. Когда они дошли до конца квартала, он передал Датчу помповое ружье:
– Ты берешь водилу, я – пассажира.
Датч кивнул и дослал патрон в патронник.
– Вперед, – шепнул Ллойд.
Пригибаясь, они подбежали к машине и взяли ее в клещи с двух сторон. Датч сунул ствол ружья в окно водителя:
– Полиция. Замри, а не то ты покойник.
Ллойд нацелил свой револьвер тридцать восьмого калибра в окно с пассажирской стороны и сказал сидевшей в машине женщине:
– Тихо, милая. Руки на капот. Нам нужна не ты, а твой дружок.
Женщина подавила крик и медленно выполнила приказ. Водитель понес обычную в таких случаях чушь:
– Слушайте, я не тот, кто вам нужен. Я ничего не делал!
Датч напряг палец на спусковом крючке и прижал дуло к носу мужчины.
– Руки за голову, – велел он. – Сейчас я очень медленно открою дверь. А ты о-о-очень, ну о-о-очень медленно вылезешь из машины. А если нет, будешь о-о-очень, ну о-о-очень мертвым.
Мужчина кивнул и завел дрожащие руки за голову. Датч вытянул ружье из машины и начал открывать дверцу. Как только его пальцы отомкнули замок, мужчина ударил в дверцу обеими ногами. Та врезалась в живот Датчу и опрокинула его, ружье выстрелило в воздух, когда его палец рефлекторно нажал на курок. Мужчина выпрыгнул из машины, споткнулся, но вскочил на ноги и бросился бежать.
Ллойд перестал целиться в женщину и дал предупредительный выстрел в воздух с криком:
– Стой! Стой!
Датч поднялся и выстрелил вслепую. Ллойд увидел, как убегающий мужчина пошел короткими перебежками, петляя в ожидании новых залпов, высчитал ритм его вихляний и трижды выстрелил на уровне плеча. Мужчина споткнулся и упал. Не успел Ллойд осторожно приблизиться, как Датч подбежал и врезал Уилсону по ребрам прикладом. Ллойд оттащил приятеля, а затем сковал запястья подозреваемого браслетами за спиной.
У Уилсона были две раны чуть ниже ключицы.
– Чистые раны, – заметил Ллойд, осмотрев выходные отверстия, грубо вздернул беглеца на ноги и сказал Датчу: – Вызывай «скорую». И группу поддержки. – Увидев, что на улице начала собираться толпа, он добавил: – И скажи зевакам, чтобы сдали назад, на тротуар. – После этого Ллойд вновь повернулся к задержанному: – Ричард Дуглас Уилсон, верно?
– Ничего я тебе не скажу. Я не обязан отвечать.
– Это верно, не обязан. Ладно, займемся правовой стороной вопроса. У тебя есть право хранить молчание. У тебя есть право на присутствие адвоката при допросе. Если ты не можешь позволить себе адвоката, его назначат судом. Тебе есть что сказать, Уилсон?
– Да, – ответил мужчина, дергая раненым плечом. – Иди ты к той самой матери.
– Предсказуемый ответ. Неужели вы, парни, не можете придумать что-нибудь пооригинальнее? Например, послать меня к папе, а не к маме?
– Да пошел ты, плоскостопый!
– Уже лучше. Вот видишь, ты способный ученик. Вернулся Датч.
– «Скорая» и поддержка уже едут.
– Хорошо. А где девушка?
– Все еще в машине.
– Ладно. Ты тут присмотри за мистером Уилсоном, ладно? Я хочу с ней поговорить.
Ллойд пошел обратно к черному «файерберду». Молодая женщина напряженно застыла на пассажирском сиденье, сжимая приборную доску. Она плакала, потоки черной туши тянулись до самого подбородка. Ллойд опустился на колено у пассажирской дверцы и мягко положил руку ей на плечо:
– Мисс?
Она повернула к нему голову и заревела в голос.
– Я не хочу, чтобы меня забрали в полицию! Не хочу, чтобы у меня был привод! – рыдала она. – Я только что познакомилась с этим парнем! Я не преступница! Просто хотела выпить и послушать музыку!
Ллойд поправил выбившийся светлый локон в ее прическе.
– Ваше имя? – спросил он.
– Сара.
– Сара Бернар? [11]