Вдруг пальцы Элеаны впились в ее руку, и она увидела, как что-то густо-черное появилось из-под крыльев тэя. Сначала это был круг, потом ромб, потом овал и под конец — трапеция. Легкий хлопок, и трапеция начала расширяться, точно так же, как пальто Нита Сахора в Музее Ложной Памяти. Словно вторая кожа, трапеция меняла цвет — сначала из черной превратилась в прозрачно белую, а затем приобрела рыжеватый оттенок, как тело Реккка.
— Ты тоже можешь устроиться поудобнее, — с некоторым облегчением сказала девушке Тигпен. — С Реккком придется повозиться.
Риана принесла себе стул и заставила Элеану прилечь на койку. Сначала подруга сопротивлялась — у нее было сердце воина, и, увидев, как сильно ранен Реккк, она разволновалась. Но потом сильнейшее утомление и страх за ребенка заставили ее прилечь.
Тэй внезапно перестал бить крыльями и, отщипывая крошечные кусочки от новой «кожи» Реккка, начал перемещать их по телу. Риана поняла, что делает птица, — она перестраивала нейронную сеть, натянутую на рану Реккка, преобразовывая ее согласно индивидуальным особенностям тела. Отец Аннона, Элевсин Ашера, рассказывал ему истории о чудесах врачевания гэргонов. Истории были удивительными, и Аннон приходил в восторг. С другой стороны, они казались столь невероятными, что Аннон заподозрил — отец придумывает их сам. Теперь одна из подобных историй развертывалась перед глазами Рианы, и она поняла, что Элевсин ничуть не преувеличивал.
Нейронная сеть начала пульсировать, как живая, а грудная клетка Реккка стала подниматься и опускаться. Тэй запел красивую ранящую душу песню, а на поверхности нейронной сети появились отметины. Следы отметин тянулись через всю поверхность раны. И что самое удивительное — казалось, будто тэй манипулирует невидимыми зондами и другими инструментами.
Во время перемещения в монастырь пальто каким-то образом отогрело беглянок и высушило их одежду. Однако Риана чувствовала себя очень грязной, но знала, что не уйдет из лазарета, пока не убедится — жизнь Реккка вне опасности.
Сидя рядом с Элеаной, Риана не могла отвести от подруги глаз. Ей было неловко от незаданных вопросов, брошенных тайком взглядов и слов. Мозг лихорадочно работал. Как вести себя с Элеаной? Как скрывать страсть и любовь, которые росли с каждым днем?
— Ты думаешь, это та же птица?
— Что? — Голос Элеаны вырвал Риану из плена нерадостных мыслей.
— Тэй. — Элеана повернулась и посмотрела на девушку пристальнее. — Думаешь, это та же птица, что принесла нам пальто Нита Сахора?
— Да, — ответила Тигпен.
— И как же так получилось?
— Это же тэй, милочка. — Тигпен внимательно следила за ходом операции. И мелодия, и тональность песни изменились. Склонившаяся над Реккком Тигпен держала его голову средними лапами, а передние лежали на груди.
Внезапно Риана поняла, что Тигпен реагирует на песню тэя, — каким-то образом они общались. Риана поднялась и встала рядом с раппой.
— Осторожно, — предупредила Тигпен.
Риана почувствовала напряжение, которое словно бурный поток омывало тело Реккка.
— С каких это пор раппы считаются экспертами в общении с четырехкрылыми птицами гэргонов? — спросила она.
— Видишь, какова Дар Сала-ат, Элеана, — проговорила Тигпен. — От нее ничего не скроешь.
— Но она права, — мягко заметила Элеана. — Откуда тебе известно про тэя?
— Ответ прост — мне ничего не известно. — Глаза Тигпен странно блестели. — Просто за последний месяц я подружилась с этой птицей.
— Подожди! — приподнялась на локте Элеана. — Помню, как на похоронах Нита Сахора в вершинах деревьев я видела вспышки яркого света — красного, зеленого, синего, золотого. — Элеана опустила голову. — Это был тэй, Тигпен? Это был именно этот тэй?
Тигпен растерянно кивнула.
— Значит, я не ошибаюсь, это очень особенный тэй?
Раппа подняла голову, ее глаза горели.
— Вокруг много сильных врагов, — мягко проговорила она. — Поэтому некоторые знания лучше держать при себе.
Тэй настойчиво зачирикал.
— Да, да, конечно, сейчас лучше помолчать, нужно сосредоточиться, — твердо сказала Тигпен. — Ситуация критическая, жизнь Реккка висит на волоске.
Элеана широко раскрыла глаза.
— Операция ему поможет?
— Тебе лучше сейчас отдохнуть, — спокойно заметила раппа. — Пусть тэй…
— Нет! — В тихом голосе Элеаны звучала сила. — Я не лягу спать, пока его жизнь не будет в безопасности.
Тэй поднял голову, окинул Элеану пронзительным загадочным взглядом и коротко чирикнул.
— Я здесь, Реккк, — шептала Элеана. — Я не оставлю тебя. — Ее глаза наполнились слезами. — Обещай, что тоже не бросишь меня одну, ладно? Обещай мне, Реккк. Обещай!
Риана вспомнила, как на залитом лунном светом дворе Реккк и Элеана упражнялись с мечом. Ей было стыдно признаться даже себе, что она чувствовала ревность. Аннон так хотел, чтобы Элеана смотрела лишь на него, уважала только его и у него училась. Как странно, что глава кундалианского Сопротивления так привязалась к кхагггуну. Странно и обидно! Риана чувствовала себя обманутой. Ведь если бы Аннон был жив, все внимание Элеаны досталось бы ему…
Риана заскрипела зубами. Она ненавидела себя. Как можно ревновать Элеану к Реккку Хачилару, жизнь которого в опасности? Мучимая отвращением Риана отвернулась. Ей казалось, что она недостойна быть Дар Сала-ат. Может, все это ошибка? И она просто странница, обычная кундалианская девушка, в тело которой вживили в'орнна в отместку за все их смертные грехи? Риана чувствовала, как в ее глазах закипают слезы, и презирала себя еще больше.
А потом к ее собственной агонии добавились шум, голоса, говорящие что-то одновременно, непонятные слова, хлеставшие ее словно град. Риана встала и, пошатываясь, пошла к выходу.
— Риана! — окликнула ее Элеана. — Ты куда?
Она не могла ответить. Совершенно внезапно ее начала колотить дрожь с такой силой, что Риана закричала. В полутемном коридоре она упала на колени, поднялась и как пьяная побрела вперед. Риана кружила по большим и крохотным комнатам, не разбирая дороги, пока наконец не спустилась по ступенькам во двор.
Дождь перестал, но поросшие мхом камни были скользкими и повсюду сверкали лужи. Риана упала в одну из них и, не сумев подняться, поползла к краеугольным камням монастыря, где и затаилась, заливаясь слезами и бесконтрольно дрожа.
Вдруг сквозь острую, терзающую ее сознание боль она услышала голос, зовущий словно издали, пробирающийся к ней будто сквозь двадцать тысяч саженей моря Крови, голос настолько знакомый, что в висках начало бешено стучать и захотелось плакать.
— Джийан!
Риана не понимала, что зовет ее вслух: инстинктивно используя магию Осору, она открыла ворота в Иномирье и начала искать Джийан.