Элеана достала воду и сушеные фрукты; привалившись спинами к стволам деревьев, путники медленно и методично ели.
— Джийан, — сказал наконец Реккк, — спасибо, что поверила мне.
Она не ответила, глядя прямо перед собой.
— Я знаю, ты винишь меня в смерти Аннона.
— Нет, не виню, — вдруг сказала она и, поднявшись, скрылась за деревьями на другой стороне поляны.
Ошеломленный Реккк поймал на себе взгляд Элеаны. Девушка улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, потом встал и пошел следом за Джийан.
— На твоем месте я бы не ходила, — тихо посоветовала Элеана.
— Тогда хвала Н'Луууре, что я — в'орнн, — отозвался Реккк.
Джийан услышала его шаги, но не отстранилась.
— Ты снова почувствовала движение Осору? Она покачала головой.
— Думаю, в будущем Малистра будет осторожнее.
— Ожидаешь новых нападений?
— Не беспокойся. Я могу сражаться с Малистрой.
К сожалению, Джийан не чувствовала и половины своей напускной уверенности. Удар Кэофу потряс ее, особенно то, что произошло в конце. Было ясно, что Малистра обладает силой, неслыханной в колдовстве уже много веков. Во время учебы Джийан всего раз встретила упоминание о Глазе Айбала, Глазе Тьмы, — в древнем фолианте “Книга Отречения”, когда ее посылали чистить книги в дальней и нечасто посещаемой части обширной Библиотеки монастыря Плывущей Белизны. Миры наполнили девочку таким ужасом, что она захлопнула книгу и поставила ее на полку, не закончив уборку. Еще несколько недель ее преследовали во сне кошмары.
Теперь, убедившись на собственном опыте, что Глаз Айбала существует, она пожалела, что не прочитала книгу. Может, стало бы ясно, как бороться с ним... или хотя бы что это, в сущности, такое.
Джийан прижалась к стволу дерева и постаралась успокоить бешено колотящееся сердце. Паника только все ухудшит, замутнит разум. Просто надо быть настороже, пока она не найдет какое-то объяснение для использованного против нее злого колдовства. Она знала о Малистре очень мало, да и то только потому, что как любовница Элевсина Ашеры всегда была в курсе происходящего. По слухам, Малистра — сирота. Никто не знал, откуда она взялась; говорили, будто в один прекрасный день она просто появилась в Аксис Тэре и начала работать, используя Осору в делах любви и мести в обмен на деньги, еду, одежду, кров. Со временем она приобрела репутацию — но не окууут, в'орннский имплант, вживляемый всем кундалианам, живущим или работающим в стенах города. То, что она ухитрилась ускользнуть от в'орннской службы безопасности, наверняка явилось результатом применения Осору, однако чертовски хитрого, поскольку даже Джийан не избежала общей участи. Малистре все время приходилось держаться в тени, перемещаться по городу; это тоже придавало ей ореол загадочности. А теперь вдруг она вышла на свет. Почему-то именно сейчас она объявилась Бенину Стогггулу. Любопытно.
— Нам лучше двигаться.
Джийан открыла глаза. Элеана стояла, разминая ноги.
— Сначала я сориентируюсь, — сказал Реккк и исчез в лесу.
Джийан снова повернулась к Элеане. Было трудно поверить, что этой гордой, сложившейся женщине всего шестнадцать. Джийан вспомнила себя в этом возрасте. Ее захватил отряд кхагггунов. Повезло, что с ними был Элевсин AJiiepa; иначе девушку изнасиловали бы и убили, как многих других. Она отчетливо помнила те первые мгновения среди в'орннов. Ужас смешивался с каким-то необычным возбуждением. Элевсин заговорил с ней по-кундалиански — и кхагггуны не смеялись над ним, потому что он был регентом. Они пришли в ярость, эти кхагггуны, потому что им не разрешили позабавиться. Их глаза горели, когда они смотрели на нее, а улыбки были хрупкими, как сухой лист. Но они не коснулись ее; они не перешептывались сердито между собой. Так она впервые столкнулась с жесткой кастовой структурой в'орннов. Огромную силу сдерживала жесткая социальная структура. Что произойдет, вдруг мелькнула мысль, если эта сила вырвется на волю?
После жизни в монастыре Аксис Тэр приводил в замешательство. Город был осквернен; Средний дворец стал резиденцией регента, монастырь Слушающей Кости — домом гэргонов. Несколько месяцев подряд Джийан была безутешна; а потом однажды ночью, когда она смотрела на любимые горы Дьенн Марр, к ней подошел Элевсин, и она увидела за личиной жестокого, сурового в'орнна тоскующие сердца.
— Ты порядке? — обеспокоено спросила Элеана.
Джийан смахнула слезу.
— Старое воспоминание, только и всего.
— Если я могу чем-то помочь...
Джийан видела в ней доброту — и желание быть оцененной по достоинству.
— Твое присутствие — уже помощь. Я понимаю, тебе, наверное, трудно было покинуть семью.
— У меня нет семьи, кроме Дамми и товарищей по ячейке. Но они, кажется, отвернулись от меня.
— То, что ты сделала, требует редкой храбрости, — сказала Джийан от всей души.
Элеана вспыхнула.
— Спасибо. Я... глупо, конечно, но с тобой я чувствую себя ближе к Аннону.
Джийан обняла Элеану за плечи.
— Совсем и не глупо. Однако я... — В последний момент ее решимость поколебалась.
Элеана выжидательно смотрела на нее. Джийан пришлось лгать, чтобы защитить сына.
— Аннон...
Элеана внезапно побелела.
— Что с ним?
— Он умер, Элеана. Не выжил после нападения первиллона.
Сердце Элеаны, казалось, застыло.
— Невозможно! Это какая-то ошибка!
Джийан сжала ей руку и покачала головой. Элеана так искренне всхлипнула, что Джийан захотелось обнять ее и ласково баюкать.
— Прости, что принесла такую ужасную весть.
— Я могу вынести все, только не это! — Элеана разрыдалась.
— Хотела бы я, чтобы можно было сказать другое, дорогая.
Она действительно хотела бы — всей душой. Хотела бы сказать Элеане правду: Аннон умер только в одном смысле — в том смысле, что умерло его тело. Но Джийан не могла рисковать, рассказав это кому бы то ни было, даже девушке, которая явно его любит. И даже если бы она преступила собственный нерушимый запрет, что из того? Аннон был теперь Рианой — кундалианкой, чужой для этой девушки. По сравнению с суровой полуложью правда была бы невыносимой.
— Он не мог умереть, — плакала Элеана. — Ведь мы вместе ели мясо первиллона.
Джийан погладила Элеану по волосам.
— Не понимаю.
— Здесь, в горах, есть древний обычай. Считается, будто сырое мясо первиллона, съеденное двумя влюбленными, связывает их навеки.
— Ах, дорогая. — Джийан гладила ее, как гладила Аннона, когда в детстве его пугали кошмары. — Прости, что причинила тебе такую боль.