Друзья встали и пошли дальше. У первых сэсалов Курган ускорил шаг.
— Над чем они работают, вот что я хотел бы знать. Какой-то великий план, который держат в страшной тайне. Будь я регентом, я бы нашел способ заставить гэргонов открыть мне их секреты.
— А знаешь, — сказал Аннон, — если бы не было каст, у гэргонов не было бы власти, и мы все могли бы разделить их секреты.
Курган фыркнул.
— Снова кундалианские штучки твоей нянюшки. — Он поднял две пары голоногов, подождал, пока Аннон отыщет лук и снимет ледяных зайцев с ветки дерева. — Касты — синоним цивилизации. Они создают порядок из хаоса. Только вообрази: кхагггуны могли бы стать баскирами. Откуда военным знать тонкое искусство коммерции? А если бы месагггуны захотели стать кхагггунами? Что известно инженерам о войнах? Или если бы геноматекки, наши врачи, захотели стать баскирами? Смешно! И как самый крайний пример: что, если бы тускугггуны захотели стать гэргонами? Я имею в виду, чтобы женщина устанавливала законы для в'орннов? Немыслимо! Что знают женщины о законах, об управлении — или, коли на то пошло, о коммерции? Они рожают детей, растят их, помогают учить и воспитывать. Для этого они и созданы.
— Еще они сочиняют музыку, создают произведения искусства, пишут книги. Они шьют одежду... даже куют броню, которую носят кхагггуны.
— Все так, Аннон. Согласен. Но что с того? Когда ты в последний раз слушал музыку или смотрел на произведение искусства?
“Два дня назад, — подумал Аннон, — когда не мог уснуть и Джийан пустила меня в мастерскую. Я видел скульптуры, которые она создает, когда не заботится обо мне или об отце”.
— Можешь вообразить, чтобы женщина носила броню, которую сделала? — продолжал Курган. — Я сам смеялся бы до упаду над такой картиной. Понимаешь, в чем дело, — продолжал он, пока они шли по густой сэсаловой роще. — Ты смотришь на проблему не с того конца. Единственный способ узнать их секреты — получить контроль над самими гэргонами.
— Да неужели? И как ты намерен добиться этого?
— Понятия не имею. Но должен быть способ. Боль в грудной клетке не удержала Аннона от смеха.
— Вот как? Лет через триста, когда найдешь его, дашь мне знать.
Смеясь, друзья исчезли в густом лесу, направляясь к дороге в Аксис Тэр.
Город — дома цвета белого перца, дворцы цвета корицы, склады цвета киновари, лавки и мастерские под ярко раскрашенными навесами из ткани — был распланирован и логично, и артистично, веером к северу от моря Крови. Ныне этот веер сжимал могучий бронированный кулак, потрескивающий ионной энергией. Музыка стихла, театры стояли темные и пустые, праздники были запрещены — культура загасла, как пламя. Под властью в'орннов Аксис Тэр приходил в упадок, подобно величественному зданию, наполовину занесенному песками.
— Аннон, твой отец желает, чтобы ты провел вечер с ним во дворце, — сказала Джийан, как только мальчики вошли. Она казалась встревоженной. Впрочем, Аннон этого не заметил.
— Смотри! — Он подал ей добычу. — Я убил двух ледяных зайцев.
— Из моего лука? — спросила Джийан, забирая у него оружие. — Ты даже не применял окумммон? Ни разу?
Курган, фыркнув, покачал перед ними двумя парами голоногов.
— Если бы применил, ему не пришлось бы полагаться на удачу!
— Удача не имеет никакого отношения к стрельбе из лука, — сказала Джийан. — Все дело в искусстве.
Курган презрительно рассмеялся.
— Как будто мне стоит слушать тебя!
— Не повредило бы, — спокойно заметила Джийан. Курган склонил голову набок. На его лице появилась самодовольная ухмылка.
— Следуя этой логике, стоит послушать и что болтает раскачивающийся на ветке трехпалый ленивец.
— В голове ленивца хранятся тайны, каких ты и представить не можешь.
— О да! — Курган открыто рассмеялся. — Например, как болят от испражнений интимные места!
Он повернулся, пошел к буфетной и там присел на толстую деревянную шинковальную колоду. Аннон не сводил глаз с лица Джийан, боясь увидеть то же выражение, что и на лице девушки в ручье.
Но Джийан была отважна, как настоящий в'орнн. Она носила длинное, до полу, красно-коричневое — цвета регента — платье, как и все женщины в хингатта лииина до мори. Одежда тускугггунов различалась цветами. Талию стягивал кушак из полуночно-черного шелка, еще одна полоска такого же шелка не давала падать на лицо густым медного цвета волосам. Джийан ходила с непокрытой головой — в отличие от в'орннских женщин, которым полагалось носить традиционный сифэйн, что-то вроде тяжелого капюшона. Все воспринимали это вызывающее поведение как проявление дикости. Порядочные тускугггуны никогда не разгуливают на людях с обнаженными головами. Такого рода эротический стимул лучше оставлять для спальни... или для лооорм — тускугггун, профессия которых — продавать свои тела в'орннским мужчинам всех каст. Не менее возмущало всех и платье без рукавов, оставляющее руки открытыми. Проведя среди в'орннов столько лет, Джийан по-прежнему вызывала по меньшей мере жгучее любопытство. Даже здесь, в хингатта лииина до мори, тускугггун смотрели на нее со странной смесью презрения и зависти.
— Ты бы продолжал смеяться, если бы я превзошла тебя в стрельбе? — сказала она в спину Кургану.
Тут уж все тускугггун оторвались от рисования, проектирования, сочинения, ковки и прочих ежедневных обязанностей, связанных с детьми. Как и во всех построенных кундалианами строениях, в'орнны переделали прекрасное асимметричное пространство с центральным атриумом, открытым всем стихиям, в утилитарные каморки, в данном случае — чтобы восемь женщин, составлявшие хингатту, могли работать и жить со своими детьми. Там, где некогда росли сады, выросли многочисленные каморки, алтари Миины разломали, а сводящую с ума, похожую на лабиринт планировку сменил математически точный стиль. Как и во всех аспектах жизни в'орннского общества, размеры каморок диктовались иерархической моделью, связанной со сложной формулой, увязывающей искусство, старшинство и родство.
Как воспитательница единственного сына регента Джийан жила в самой большой из этих комнатушек. Это раздражало бы остальных тускугггун, даже не будь она кундалианкой. Самое забавное, что Джийан вовсе не стремилась владеть помещением побольше и охотно бы поменяла его на другое, если бы в'орннское общество допускало такое нарушение.
Теперь же тускугггун встали как одна и собрались в центральном атриуме. Если кундалианка и сознавала их испытующие взгляды, то ничем не выдала этого. Она не сводила пристального взгляда с открытой двери буфетной.
Курган появился довольно скоро — шел медленно, напустив на себя безразличие, и только Аннон разглядел, что оно напускное. Курган любил быть в центре внимания, это значило для него не меньше выгодной сделки. Сила прибывала в нем, как солнце в полдень.