Белнэп вошел в вестибюль гостиницы «Марриотт» в Роли ровно в четыре часа дня, и Андреа Банкрофт, такая же пунктуальная, уже была на месте. Молодая женщина, устроившись в кресле у стены, пила кофе из белой фарфоровой чашки. Белнэпу хотелось надеяться, что она выполнила его распоряжение и не покидала пределы гостиницы. После того что произошло в Скалистом ущелье, ему приходилось беспокоиться не только о себе, но и о безопасности Андреа Банкрофт.
Повинуясь привычке, Белнэп окинул взором вестибюль – его взгляд скользнул, подобно щетке стеклоочистителя по мокрому ветровому стеклу. И тотчас же у него по спине пробежала холодная дрожь. Тут что-то не так. Предупредить Андреа – значит навлечь на нее опасность; это будет равносильно тому, что повесить на нее мишень на глазах у его врагов. Молодая женщина их не интересует, иначе ее не было бы здесь.
Ему нужно было действовать не рассуждая, действовать быстро, неожиданно, непредсказуемо. «Не оборачивайся: твои враги это предусмотрели. Иди вперед!» Не замедляя шага, Белнэп направился через вестибюль.
Краем глаза он увидел, как Андреа вскочила. Решив, что он ее не заметил, она поспешила следом за ним.
Именно этого и не надо было делать.
Белнэп крутанул головой, отчаянно пытаясь подать Андреа знак взглядом, смотря на нее и в то же время сквозь нее: «Не показывай, что знаешь меня, точно так же как я не показываю, что знаю тебя. Притворись, что мы незнакомы».
Он быстрым шагом, чуть ли не бегом, пересек вестибюль и – вместо того, чтобы остановиться у стойки администратора или пройти к лифтам, – не останавливаясь, толчком распахнул дверь служебного входа в дальнем конце. Он оказался в багажном отделении. Ковровые дорожки в лилиях тотчас же уступили место жесткому линолеуму, бронзовые канделябры сменились трубками ламп дневного света. Вдоль длинного прохода по обе стороны тянулись стеллажи с чемоданами и сумками.
Не замедляя бега, Белнэп мысленно проанализировал, что же явилось сигналом угрозы. Что именно он увидел в вестибюле? Мужчину – ничем не примечательного мужчину лет сорока, в обычном сером костюме, который сидел в кресле с высокой спинкой и читал газету. По диагонали от него, проведенной через воображаемую середину вестибюля, за столиком сидели мужчина и женщина лет тридцати. Белый фарфоровый чайник, две белые чашки. Ничего такого, на что обратил бы внимание непрофессионал. Но Белнэпа насторожило то, что ни мужчина, ни женщина за столиком у двери при его появлении не подняли глаз. Обычная пара отреагировала бы на появление незнакомца по крайней мере мимолетным взглядом. Но у этих двоих такой необходимости не было; они уже зафиксировали приход Белнэпа через стеклянную перегородку рядом с широкими вращающимися дверями. Вместо этого женщина скользнула взглядом по мужчине напротив, который держал газету чуть ниже того, как должен был бы держать, если бы действительно ее читал. И еще подозрительной была обувь. Сорокалетний мужчина с газетой сидел, скрестив ноги в районе щиколоток, так, что были видны подошвы его ботинок, резко контрастирующие с дорогой кожей верха: пористая черная резина, а не кожа. Женщина была одета нарядно – светлая блузка, темная юбка, однако на ногах у нее также были ботинки на толстой резиновой подошве. Старательно нанесенная косметика, забранные в прическу волосы, открывающие шею, изящный наряд: ботинки на толстой подошве были совсем не к месту. Белнэп заметил все это с первого взгляда, интуитивно; гораздо больше времени ушло на то, чтобы разобраться в своих ощущениях, описать их словами. Он узнал этих людей – нет, лично они были ему не знакомы, но он понял, кто они такие, каким ремеслом занимаются. Понял, чему они обучены и кто их учил. А учили их такие люди, как он сам.
Это были враги, но, что гораздо хуже, это были коллеги. Члены группы «изъятия» Отдела консульских операций. Это было очевидно. Профессионалы высочайшего класса, выполняющие приказ. Эти люди не привыкли терпеть неудачу; они всегда добивались своего. Белнэпу самому за долгие годы работы в ОКО не раз приходилось заниматься тем же самым. И операция по «изъятию» неизменно оканчивалась быстрым и безоговорочным успехом. У Белнэпа мелькнула мысль, как его бывшим коллегам удалось узнать, где его ждать, – однако времени на то, чтобы ломать голову над подобными вопросами, у него не было.
В глубине коридора оказалась еще одна дверь с маленьким стеклянным окошком. Толкнув ее, Белнэп попал на кухню. Выстроившиеся вдоль разделочных столов низкорослые повара с бронзовыми лицами и прямыми черными волосами чистили, резали, шинковали, но за шумом струй воды из многочисленных кранов и грохота алюминиевых кастрюль на плитах никто не услышал появления Белнэпа. На тележках высились ряды консервированных овощей в банках размером с небольшие бочонки. Впереди была дверь служебного входа – но за нею наверняка наблюдают. Вместо этого Белнэп повернул к небольшому лифту, который, судя по всему, использовался для подачи заказанных блюд в номера.
За спиной послышался гулкий стук туфель на каблучках: следом за Белнэпом бежала Андреа.
«Вот этого-то как раз и нельзя было делать». Но она не профессионал, она не поняла ничего из того, что пытался передать ей Белнэп.
Еще один звук – щелчок рычажка предохранителя. Из ниши рядом со служебным лифтом вышел невысокий, жилистый мужчина. Он направил на Белнэпа пистолет «М-9».
Проклятие! Просчет допустила не одна только Андреа. Профессионалы умело заняли места, прикрыв все возможные пути отхода. У служебного лифта также дежурил оперативник.
Андреа, догнав Белнэпа, схватила его за руку.
– Черт побери, в чем дело?
Невысокий, жилистый мужчина – стальные глаза на широком, обветренном лице, – шагнул к ним, держа под прицелом обоих.
– Ну, кто твоя подружка?! – рявкнул он.
Андреа ахнула.
– О господи! Этого не может быть. Этого не может быть…
В вестибюле были только три человека. Не пять и не семь. Это означает, что к операции привлекли оперативников, имеющих особый допуск, – закаленных ветеранов, лучших из лучших. В вестибюле были только три человека – это означает, что невысокий, жилистый мужчина с матово-черным пистолетом в руке здесь совсем один. Он сейчас вызовет остальных – но пока что этого не сделал. «Он хочет получить лавры за мою поимку, – подумал Белнэп. – Он хочет дать ясно понять остальным, что в одиночку задержал объект до прибытия остальных».
– Я спросил, кто твоя подружка?! – прорычал оперативник.
Белнэп презрительно фыркнул.
– Моя подружка? За три сотни долларов в час эта сучка готова стать чьей угодно подружкой. Хочешь, она станет твоей.
Белнэп отметил, как в глазах Андреа блеснула искорка понимания. До нее начинало доходить, что к чему.
– Пошел ты к такой-то матери! – вдруг яростно обрушилась на Белнэпа она. – И гони мои деньги, черт бы тебя побрал! – Она с силой ткнула его кулаком в плечо. – Ты что, козел, думаешь, что сможешь уйти, не заплатив? – Она повернулась к мужчине с пистолетом. – А ты какого хрена вылупился? Ты будешь мне помогать или нет? Помоги забрать у него бумажник. Я с тобой поделюсь.