– Так что же тогда обеспечивает нейтралитет Аргентины?
– Прежде всего противоречия внутри самой хунты. В ГОУ – так называем мы сокращенно Grupo de Oficiales Unidos, – насчитывается еще больше фракций, чем в рейхстаге двадцать девятого года. Каждая из них стремится во что бы то ни стало занять ключевые позиции во властных структурах. И само собой разумеется, немалую роль играет тут и страх перед американским флотом и авиацией, до которых, как говорится, рукой подать... В последние пять месяцев ГОУ неоднократно меняла свои ориентиры. Полковники начинают уже сомневаться в успешном завершении тысячелетнего крестового похода своих учителей. Дело в том, что на них произвели необычайно огромное впечатление и наши поставки в их родную страну, и то, как сумели наладить мы здесь производство нужной нам промышленной продукции.
– Реакция их на это вполне понятна. Ведь мы...
– Имеется и еще один аспект проблемы, о которой я сейчас говорю, – перебил Дэвида Грэнвилль, сидевший с задумчивым видом. – В этой стране проживает небольшая, но весьма состоятельная еврейская община. К примеру, один из ее представителей – уже знакомый вам Эрих Райнеман. ГОУ не собирается отстаивать в открытую провозглашенные Джулиусом Стрейчером основные принципы решения еврейского вопроса... Иначе не может и быть: она же пользуется вовсю принадлежащими евреям деньгами, заимствуя их в виде кредита, что делал до них – и с немалым успехом – Кастилло. Деньги же им нужны для того, чтобы пустить их в оборот. Следует отметить также, что полковники боятся прогореть, если сами займутся проведением финансовых операций: военные, как правило, все таковы. Но на этой войне можно все же неплохо нажиться. И они не намерены упускать такой шанс... Ну как, удалось мне обрисовать ситуацию?
– Да. И неплохо.
– Надеюсь, что это так... Мы здесь исходим из одного положения, в правоте которого убеждались не раз. Тот, кто считается нынче нашим другом, завтра может спокойненько перекинуться в стан стран Оси. И точно так же нельзя исключать и того, что немецкий курьер, только вчера прибывший сюда из Берлина, через день или два продаст себя противной стороне, – нам, если уж быть точным. В общем, необходимо держать свое ухо востро, а мысли хранить при себе. При встречах с местной публикой лучше всего отделываться общими, ничего не значащими фразами, которые никого ни к чему не обязывают. Никто вас не осудит за это.
– Поскольку другого от нас и не ждут?
– Совершенно верно.
Дэвид зажег сигарету. Ему хотелось переменить разговор. Старый Грэнвилль был одним из тех послов, которые, обладая научным складом мышления, готовы до бесконечности излагать монотонным, профессорским тоном результаты своих аналитических изысков в области, непосредственно связанной с родом их деятельности, если только найдут терпеливого слушателя. Такие люди, как правило, – отличные дипломаты, но для оперативной работы подходят из них лишь единицы. Что же касается самого Хендерсона Грэнвилля, то он как нельзя лучше соответствовал занимаемой им должности. Во взгляде его читались озабоченность текущими делами и понимание всех сложностей сложившейся ситуации.
– Полагаю, из Вашингтона уже сообщили вам в самых общих чертах о цели моего приезда?
– Да. Я был бы весьма рад сказать вам сейчас, что полностью одобряю вашу миссию. Но это, увы, не так. Впрочем, вас лично мое негативное отношение к данному заданию не касается: вы же действуете согласно полученной вами инструкции. Я полагаю, что международные финансовые связи не прервутся и после того, как этот герр Гитлер испустит последний вздох... Боюсь, что в финансовых вопросах я не меньший профан, чем члены пресловутой ГОУ. По моему мнению, в большинстве случаев дела, связанные так или иначе с деньгами, ведутся нечисто.
– Полностью разделяю ваше мнение. Насколько я понимаю, дурно пахнет и та, в частности, сделка, которую я должен курировать.
– Согласен с вами. Эрих Райнеман – компаньон ненадежный, на час. Он пользуется огромным влиянием, никогда не допускает ошибок, но совести у него ни на йоту. В моральном плане это настоящий подонок, готовый преступить все границы. Признаюсь, таких подлых людей, как он, я еще не встречал. И по-моему, и в Лондоне и в Нью-Йорке ведут себя просто преступно, налаживая с ним связи только потому, что у него уйма денег.
– Может, лучше не употреблять слово «преступно»? Ведь люди иногда вынуждены действовать не так, как хотелось бы нам, а в силу суровой необходимости.
– Уверен, что в любом случае у этой сделки найдется рационалистическое объяснение.
– Этой же точки зрения придерживаюсь и я.
– Не сомневаюсь. Простите старика за его болтовню и не принимайте близко к сердцу, если я сказал что-то не так. Я не собирался ссориться с вами, а лишь излагал свое мнение. Итак, у вас предписание, придерживаться которого – ваша прямая обязанность. Что же мог бы я сделать для вас? Как полагаю, не так-то уж много, ведь правда?
– Да, сэр. От вас и в самом деле требуется лишь самая малость: внести меня в список сотрудников посольства и предоставить мне отдельный кабинет с телефоном. И еще я хотел бы познакомиться с вашим шифровальщиком. У меня с собой коды для срочных сообщений в центр.
– Звучит впечатляюще, – улыбнулся Грэнвилль, но как-то невесело.
– Обычная рутина, сэр. Ответы из Вашингтона будут исключительно кратки: только «да» или «нет».
– Что ж, главного шифровальщика зовут Баллард. Отличный парень: говорит на семи или восьми языках, знает массу забав. Можете встретиться с ним прямо сейчас. Что еще?
– Мне бы хотелось поселиться...
– Да, мы знаем, – перебил Дэвида Грэнвилль, бросив быстрый взгляд на настенные часы. – Миссис Камерон уже подыскала для вас кое-что. Она надеется, вы одобрите... Поскольку из Вашингтона нам не сообщили, сколько вы здесь пробудете, миссис Камерон сняла апартаменты на три месяца.
– Срок слишком большой. Но я сам все улажу. Сделаю, как надо... Думаю, господин посол, это почти все, чем вы могли бы мне помочь. Я знаю, вы очень спешите.
– Должен признать, что это действительно так.
Дэвид встал со стула. Так же поступил и Грэнвилль.
– Простите, еще одно дело, сэр. У Балларда есть список сотрудников посольства? Мне бы хотелось с ним ознакомиться.
– Нас здесь немного, – сказал Грэнвилль сухо, с ноткой неодобрения в голосе. – Число сотрудников, с которыми вы будете встречаться обычно, – не более восьми-десяти человек. И должен заметить, нам тут приходится принимать свои собственные меры безопасности.
Дэвид проглотил упрек.
– Это не моя прихоть, сэр. Мне действительно необходимо ознакомиться со штатным расписанием.
– Понимаю. – Грэнвилль вышел из-за стола, чтобы проводить Дэвида до двери. – Поболтайте с моим секретарем несколько минут, пока я буду искать Балларда. Он вам все покажет.
– Спасибо, сэр. – Сполдинг протянул руку Грэнвиллю. Только теперь он заметил, какой тот высокий.