Book.

Американец К. Портер (1885–1933) вновь поднял вопрос о том, где зародилась скульптура романского периода, как видно неудовлетворенный выводами своих коллег. Он считал ошибочным мнение, будто очагом развития романской скульптуры была область Лангедок; на самом деле франко-испанские связи развивались в обратном направлении. По его мнению, первые образцы романской скульптуры были созданы в монастыре Силос, в Леоне, Арагоне, на портале ювелиров в Сантьяго-де-Компостеле.

А. П. Франкль, родившийся в Праге, в своей обобщающей монографии о романской скульптуре (1926) без колебаний отдал пальму первенства Германии. Но… Это если не относить к романскому искусству ромейское (византийское). Не ставить рядом на временной шкале греческую архаику и древнеперсидское искусство… Обо всем этом мы писали в книге «Другая история искусства». Здесь же, не повторяясь, отметим, что Брикман заявил еще в 1930 году: «По моему мнению, единственным способом выйти из нынешнего тупика может стать полная ревизия истории искусства (!) народов Европы на основе общеевропейского видения этой проблемы».

Опять европоцентризм! А почему бы не пересмотреть историю искусства, литературы, архитектуры на основе общемирового видения? Европейские ученые продолжают оставаться в сетях скалигеровской схоластики.

Базен продолжает: «Пауль Франкль, как бы исполняя высказанный Брикманом в 1930 году завет, мыслит в европейском масштабе (имеется в виду книга Франкля «Готическая архитектура» 1962 года. – Авт.). Для него готическое искусство существует в едином, не знающем границ пространстве; он рассматривает его глобально, как самостоятельное целое… и поочередно выводит на сцену важнейшие очаги становления, развития, расцвет готики в ее многообразных проявлениях».

Это неудивительно, так как существовала единая Византия (Великая Ромея), не знавшая не только современных пространственных границ, но и временных. Мы поговорим об этом позже, рассматривая стиль барокко.

Отличительным признаком готической архитектуры является конструкционизм, выразившийся прежде всего в «оживальном» своде, позволившем увеличить окна в храмах. Такой свод – система нервюр (выпуклых ребер), которая образует каркас, поддерживающий облегченную каменную кладку.

«В результате поисков, которые велись в различных регионах, подчас за пределами западной цивилизации, были обнаружены образцы нервюрного свода, что позволило этим ученым (Франклю, Стшиговскому. – Авт.) прийти к выводу о его более раннем, нежели стрельчатый, происхождении», – пишет Базен и продолжает:

«Были попытки отыскать истоки нервюрного свода в исламской архитектуре на территории Испании… Возможно, на севере Франции действительно ощущался интерес к подобного рода арабским сводам. В то же время не подлежит сомнению, что нервюры в мусульманской архитектуре не могли выполнять ту же конструктивную функцию, что и стрельчатый свод в готическом храме, ибо были для этого чересчур легкими и носили лишь чисто декоративный характер».

А Стшиговский утверждал, что нервюрный свод и стрельчатая арка пришли из Армении. В Ломбардии, в храме Казале Монферрате мы обнаруживаем точную реплику нервюрного свода, именуемого в Армении «жаматун». Ф. Нансен говорил в 1928 году:

«Армянское искусство явилось важным толчком для создания средневековой готической архитектуры. Нельзя отрицать, что основные элементы готического искусства уже существовали в церковных и других сооружениях Армении».

Нервюрный свод времен поздней готики. Прага.

И в этом тоже нет ничего удивительного, если мы не будем ставить «железного занавеса» между романской и ромейской культурами.

Но Ж. Базен придерживается французской точки зрения, поэтому и пишет с сарказмом о тех, кто с нею не согласен:

«Что же касается роли нервюры в уравновешивании системы готического собора – поистине «символа веры» французской археологической традиции, – то представляется, что придерживаться в наше время подобной точки зрения означает прослыть еретиком (во всяком случае, на взгляд зарубежных историков искусства)…»

Однако еще в 1857 году Beule посвятил целую лекцию доказательству того, что готическая архитектура во Франции не национальна и отнюдь не является воплощением религиозных идей. В 1920-е годы Фулканелли показал, что архитектурное наследие Средневековья содержит ту же истину, те же основы, что и пирамиды Египта, храмы Греции, римские катакомбы, византийские базилики. В своей интересной книге «Тайна готических соборов» Фулканелли напоминает:

«За редким исключением, готические церкви построены в форме латинского креста… Крест – очень древний символ, употребляющийся во все времена, во всех религиях, всеми народами, и было бы неверно расценивать его как специальный символ христианства, как это убедительно показывает аббат Ансо.

Мы даже считаем, что форма больших религиозных сооружений Средневековья, с присоединенной к хорам полукруглой или эллиптической абсидой, [70] скорее напоминает другой символ, египетский анх, выражающий Универсальную жизнь, скрытую в вещах… Таким образом, форма соборов символизирует первичную материю и ее трансформацию с помощью Креста; те, кто знакомы с алхимией, знают, что это происходит при обретении Первичного камня, краеугольного камня Великого философского делания…

Безусловно, важен также орнамент пола соборов… Наиболее частым изображением были лабиринты. Изображения этих лабиринтов еще сохранились в церквах Санса, Реймса, Оксерра, Сен-Кентена, Пуатье, Байе… Соборные лабиринты или лабиринты Соломона, являются, как пишет Марсель Бертло, – каббалистическими символами, встречающимися во многих книгах по алхимии и которые являются магическими традициями, связываемыми с именем Соломона».

Все эти споры об эволюционном развитии искусства и архитектуры сложноваты для простого человека. Ясность в этот вопрос решила внести Е. Ювалова:

«… Наиболее поразительно то, что весь огромный комплекс новых проблем, касающихся типологии здания и систем его декора, конструкций, структур, введения новых пластических форм и даже нового вида искусства (витража) в создаваемый художественный синтез, ставил и решал один человек – аббат Сугерий…. Сугерию же принадлежала первая и удивительно отважная попытка сформулировать целиком новую художественную концепцию. В этом смысле можно сказать, что романский стиль складывался, а готика возникла, то есть была рождена в определенном месте и определенным лицом.

Есть много доказательств, как прямых, так и косвенных, что именно аббат Сугерий был создателем этой концепции. Прямыми доказательствами являются собственные письменные свидетельства Сугерия (честное слово, иногда поражаешься наивности историков и искусствоведов. – Авт.) – повествование о ходе строительства, а также изложение его эстетических воззрений и их теологическое обоснование… Авторство Сугерия подтверждает его биография, проясняющая, откуда он мог почерпнуть тот или иной мотив».