– Ничего себе – ничего… – пробормотал Акока, но не оттого, что хотел возразить своему собеседнику, а оттого, что, как истинный маньянец, и здесь оставался верен своей древней привычке торговаться до последнего. – Как же я приеду к Ольварре? Что я ему скажу?..
– Скажешь: “Здравствуй, Ольваррыч!..” – сказал мужчина и усмехнулся. – Не дрейфь, Акока. Скажешь, что тебя прислал трансамериканский антитеррористический центр. Присмотреть за… за объектом возможного терроризма. Скажешь, что ты типа дежурный по континенту. Ну, я шучу. Ничего не надо ему говорить. Он сам тебе скажет: “Здравствуй, Акока, братан дорогой! Сколько лет, сколько зим!..”
– Теперь я могу надеть на себя штаны? – спросил Акока.
Человек, сидевший рядом с Акокой на его кровати, поднялся, дотянулся до акокиных штанов и швырнул их Акоке на колени.
– Давайте по порядку, – сказал Акока. – Вы, значит, от меня хотите, чтобы я не только своей рукой навазелинил себе задницу, но еще и сам сбегал в аптеку за вазелином.
– Грубиян, – ласково сказал жуткий человек и положил на плечо Акоки свою каменную десницу.
Акока затрепетал.
– У тебя ведь нет другого выхода кроме как работать на нас, – сказал гость. – Любая структура к югу от Рио-Гранде от тебя открестится как от чёрта. Натворил ты дел, Акока. Убийство, предательство, браконьерство, наркоторговля, промискуитет со вдовой убитого…
– Вранье! – возразил Акока. – Браконьерства не было.
– А плавники акулы? – визитёр кивнул на тюбик заветного снадобья. – Ты разве не знаешь, что акулы занесены в Красную Книгу как вымирающий вид? А вымирают они из-за таких как ты, Акока, любителей клубнички, которым мало три раза на дню кончить – подай им непременно четыре раза, а то и пять… Ну ладно, допустим, браконьерство тебе не пришить. Но и всего остального достаточно, Акока, для того, чтобы подвесить тебя на крюк в свинокоптильне и обрабатывать паяльной лампой – медленно…
– Не надо!.. – вскричал Акока и плюхнулся в обморок.
Опёршийся спиной о шлагбаум Касильдо смотрел на Акоку как прачеловек Адам на свою мадам.
– Эй, эй! – нагло сказал Эриберто, на всякий случай временя выходить из машины равно как и глушить мотор. – Не смотри на меня так, Касильдо. Я понимаю, что мы с тобой старые друзья, но нельзя же до такой степени терять от радости голову. Позвони хефе, скажи там, что я приехал. Только не подходи к моей машине ближе, чем на пять шагов!
Касильдо сделал пальцами знак своему напарнику, и тот, не менее обалдевший, попятился в сторожку – звонить.
– Как у вас тут жизнь? – спросил Акока. – Всё тихо-мирно? Говорят, бабёнок прибавилось в долине…
Касильдо облизнул губы. Упоминание о бабёнке отчасти как бы привело его в чувство.
– Дон Фелипе велел пропустить… – угрюмо сказал вернувшийся из сторожки sicario.
– Иди отлей, – сквозь зубы сказал ему Касильдо.
– Чего?..
– Отлей, говорю, дуболом!
– Но я ведь не хочу… – растерялся боевик.
– Сейчас захочешь, – пообещал Касильдо и выстрелил из “ремингтона”, прицелившись парню под ноги.
Тот с недоумением посмотрел на круглую дырку в асфальте, которую ушедшая туда пуля двенадцатого калибра проделала в каком-нибудь вшивом дюйме от его большого пальца, повернулся и побрёл в заросли мэдроньо.
Касильдо проводил его взглядом, затем аккуратно поставил винтовку на предохранитель и повесил её за спину.
– Слышь, Акока, – сказал он. – Ты ведь не забыл, что мы с тобой старые друзья?
– Ну… – сказал Акока. – Как бы нет, не забыл…
Неопределённость в его голосе очень Касильдо позабавила.
– Акока! – сказал он чуть строже. – Если бы я тогда тебя не отпустил, ты бы валялся без шкуры на помойке, и индейские собаки обходили бы твою разложившуюся тушу, брезгливо поджимая хвосты…
– Ну, хорошо, – снизошел Акока. – Короче, что дальше? Меня хефе ждет.
– Ах, Акока, Акока, – с дружелюбной укоризною вздохнул Касильдо и поднял ему шлагбаум. – Только езжай очень-очень медленно. У нас тут военное положение – не дай бог, откроют огонь…
Акока поехал вверх, но метров через двадцать вдруг остановился и задним ходом подал назад к шлагбауму.
– Часы, – сказал он.
– Что часы? – не понял Касильдо.
– Часы мои отдай, паразит.
Касильдо посмотрел на свое запястье, где красовались часы «Роял Оук», белого золота, с шестью бриллиантами вокруг циферблата, швейцарской фирмы Одемар-Пигэ. После знакомства с Агатой браслет на мощном запястье бригадира порвался и теперь был подвязан какой-то засаленной бечевкой.
– Ну? – сказал Акока.
Чёрт, не ко времени как он вспомнил про эти сраные часы. С минуты на минуту на шоссе должен был появиться большой и страшный с пачкой денег. А, дьявол с ними. Не срывать же операцию.
– На, подавись, – Касильдо швырнул часы крохобору.
Акока нажал на газ и умчался по извилистой дороге вверх, обдав бригадира едкой вонью из выхлопной трубы. Предводитель sicarios сел на булыжник возле шлагбаума и призадумался.
Ну вот – дело сделано. Считай, сделался Касильдо на пару штук баксов богаче. (Знал бы он, что часы Акоки стоят раз в восемь дороже чем сумма, которую вёз ему драчливый гринго – расстроился бы. Но ему, простому крестьянскому парню, этого и в голову не могло прийти.) Осталось поквитаться с мокрощёлкой – и можно проситься в отпуск с чувством выполненного долга.
– Эй, где ты там? – крикнул он в заросли мэдроньо.
– Meo, [32] – отозвались заросли.
– А говорил, что не хочешь, – самодовольно ухмыльнулся Касильдо. – Надо только прислушаться к себе. Надо только прислушаться…
Тут к посту подрулила пыльная “мазда”.
– Ну что? – спросила оттуда нетерпеливая харя.
Касильдо достал из кармана баблгам, медленно развернул обёртку, зачем-то осмотрел белую пластинку со всех сторон, засунул в рот и зажевал.
– Да приехал он или нет, мать твою? – заорала харя, вполне, впрочем, дружелюбно.
Тут Касильдо расплылся в торжествующей улыбке, не оставив у майора Серебрякова ни малейшего сомнения в том, что сукин кот уже на месте.
– Так что же ты не поднимаешь свой полосатый палка, чувак?
Улыбка Касильдо сделалась еще шире и лукавей. Неторопливым движением он достал из кармана полоску сигаретной бумаги и потянулся за травкой в полиэтиленовом пакете.
Свернуть emboltura ему помешала увесистая долларовая трубочка, которая с приятным звуком шлепнулась к его ногам. Касильдо отшвырнул в сторону сигаретную полоску, нагнулся, поднял трубочку, подбросил её на ладони, спрятал в карман и вскочил на ноги.