Лицо японки оставалось непроницаемым. Приветливая улыбка по-прежнему играла у нее на губах.
— Мистер Томкин, — начала было она, — позвольте заверить вас в том, что...
— Где Сато?! — Казалось, от резкого выкрика Томкина содрогнулись своды “Синдзюку-сюйрю”. — Я хочу сейчас же видеть Сато! Я не какой-нибудь сукин сын или чиновник, чтобы томиться здесь черт знает сколько в ожидании босса. Рафаэль Томкин никого и никогда не ждет!
— Уверяю вас, мистер Томкин, — здесь все относятся к вам с должным уважением, — упорствовала мисс Ёсида, пытаясь обуздать разбушевавшуюся стихию. — Моя задача — помочь вам отдохнуть, привести ваш мозг в оптимальное состояние для...
— Для того чтобы привести свой мозг в оптимальное состояние, я не нуждаюсь ни в вас, ни в ком-либо другом, — гремел Томкин, наступая на бедную японку. — Сейчас же вызовите сюда Сато, или...
В это мгновение Николас выступил вперед и встал между ними. Он заметил, как побледнело лицо мисс Ёсиды. Руки ее тряслись, и скрыть этого ей не удавалось.
Томкин вопросительно взглянул на Линнера:
— Что ты придумал, Ник?
Мощным торсом Николас оттеснил своего шефа в сторону и обворожительно улыбнулся, чтобы успокоить перепуганную девушку.
— Пожалуйста, не обижайтесь на гайдзина, — сказал он по-японски, сознательно не упоминая имени Томкина. — Его измотал перелет. — Николас понизил голос. — Все дело в том, мисс Ёсида, что его замучил геморрой, и сейчас он чувствует себя, как пес, присевший на муравейник, — кусает всех и каждого. — Николас усмехнулся. — У него нет и капли благоговения перед таким прелестным цветком, как вы, он не ценит красоты — его сжигает жажда разрушения.
Девушка бросила настороженный взгляд в сторону Томкина, а затем поклонилась Николасу:
— Сато-сан скоро спустится к вам. Он заботится о вашем отдыхе перед началом сложных переговоров.
— Я все прекрасно понимаю, Ёсида-сан, — вежливо ответил Николас. — Это очень мудро со стороны вашего шефа — заботиться о нашем благополучии. Пожалуйста, сообщите ему о нашей признательности. — Он еще раз приналег своим мощным плечом на пытавшегося сопротивляться Томкина. — А что касается гайдзина — предоставьте это мне...
На лице девушки было написано облегчение:
— Благодарю вас, Линнер-сан. Мне и подумать страшно, что сказал бы мой патрон, если бы я не выполнила его воли. — Николаса удивила та поспешность, с которой она юркнула в коридор. Он повернулся к Томкину — тот был красен, как раскаленный кусок железа.
— Ты должен мне немедленно все объяснить, Ник! Но только прошу тебя — взвешивай слова, иначе...
— Заткнись.
Сказано это было негромко, но что-то в голосе Николаса было такое, что заставило Томкина отступить.
— Послушай, — медленно проговорил Николас, стараясь держать себя в руках, — ты и так уже нанес нам крупный ущерб...
— Ущерб?! О чем ты?
— Из-за тебя мы “потеряли лицо” перед этой женщиной. И если она сейчас же не отправится со своей обидой к Сато, считай, что нам сильно повезло, — сознательно соврал Николас: мисс Ёсида сама настолько боялась обидеть гостей, что никогда бы не стала жаловаться боссу. Но припугнуть Томкина стоило.
Николас толкнул дверь перед собой и вошел в небольшое слабоосвещенное помещение, пол которого был выложен дорогостоящим сибирским кедром. Вдоль одной из стен тянулись высокие металлические шкафы. Николас подошел к одному из них и открыл дверцу. Внутри он обнаружил махровый халат, расческу, щетку и полный набор банных принадлежностей. Справа от шкафов виднелась арка, ведущая в отделанную зеркалами туалетную комнату с раковинами, писсуарами и рядом кабинок. Слева от шкафов находилась обычная деревянная дверь, за которой, очевидно, находилась баня. Николас услышал звук льющейся воды и начал раздеваться.
Томкин вошел следом. Распрямив плечи, он встал посреди комнаты и испепеляющим взглядом уставился на Николаса, ожидая, когда тот удосужится обернуться. Николас же спокойно продолжал раздеваться, поигрывая стальными мускулами.
Наконец Томкин не выдержал:
— Слушай, ты, ублюдок, никогда так со мной больше не обращайся, понял? — В голосе его клокотала животная ярость. — Ты слышишь меня?
— Раздевайся! — Сложив брюки, Николас повесил их на металлическую вешалку. Теперь он стоял окончательно обнаженный, избавленный от лжезначимой скорлупы цивилизации. И было в его теле какое-то пугающее совершенство. Он напоминал ночного хищника, использующего свое тело как инструмент — божественное слияние грации и силы.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, черт побери! — Голос Томкина сорвался почти на визг — не столько от злости, сколько от внезапного страха перед человеком, стоящим напротив. Он был растерян. В его мире — мире большого бизнеса — нагота обозначала незащищенность, однако, глядя в эту минуту на Линнера, Томкин чувствовал лишь собственную незащищенность. Сердце его учащенно билось.
— Ты нанял меня для специальной цели. — Николас обернулся к Томкину. — Позволь же мне выполнять свою работу без помех! — В его голосе не было гнева.
— Твоя работа заключается не в том, чтобы оскорблять меня, — ответил Томкин уже более спокойно.
— Мы в Японии, — простосердечно произнес Николас, — и я здесь для того, чтобы помочь тебе прекратить мыслить по-западному.
— Ты имеешь в виду “потерю лица”? — фыркнул Томкин и указал толстым пальцем на закрытую дверь. — Но ведь это была всего лишь девчонка!
— Ты ошибаешься. Она — личный представитель Сэйити Сато, — солгал вторично Николас, чтобы не выпускать Томкина из рук, — и если бы он узнал о случившемся, с ним уже нельзя было бы разговаривать на равных. Эта “девчонка” — правая рука Сато, и для нас чрезвычайно необходимо ее расположение.
— Ну так что, я теперь должен раскланиваться перед ней и шаркать ножкой? Тем более после того, как Сато даже не удосужился нас встретить...
— Ты не первый раз в Японии, — холодно парировал Николас. — Но меня поражает, что ты до сих пор так и не разобрался в местных традициях. Такого приема, какой устроили нам здесь, удостаиваются лишь высочайшие гости. Ты хоть представляешь себе, сколько все это — в том числе и японская баня — должно стоить при нынешней-то цене на землю в Токио? — Николас вздохнул. — Забудь про свой западный эгоизм и принимай здешние обычаи как данность. Увидишь, что это пойдет тебе на пользу. — Он достал из шкафчика пушистое белое полотенце с вышитой эмблемой “Сато петрокемиклз”.
Томкин несколько секунд помолчал, потом крякнул и начал раздеваться — так, как будто этим он делал одолжение Николасу, Сато и всем чертям на свете. Раздевшись, он перекинул через плечо свое полотенце и подбросил на ладони ключ от шкафчика.
— Не запирай, — предупредил Николас.
— Почему это? — изумился Томкин.