— Где Цорци? — прошипел он, несильно ударив стража затылком о камни пола. — Отвечай!
Анцоло ответил.
Браво отпустил его и поднялся было, но Анцоло неожиданно сделал судорожный выпад, словно намереваясь выбить сопернику глаз. Браво отпрянул, перегнувшись в талии, и движение стража обернулось против него же самого: Анцоло с размаху ударился ключицей о выставленный локоть. Раздался хруст костей, и страж скорчился на полу трапезной.
Вскочив на ноги, Браво выбежал в коридор.
— Действие нейротоксина продлится не дольше двух-трех минут, — сказал Олвис.
— Этого вполне хватит, — ответил Паоло Цорци, вглядываясь в безжизненное лицо Рюля. Широко раскрытые, неподвижные глаза смотрели прямо на него.
Они с Олвисом втащили парализованного Рюля в комнату и усадили на стул, привязав лодыжки к ножкам и скрутив за спиной руки.
Олвис уже успел приставить нож к горлу Рюля; поблескивающий кончик лезвия упирался в ямку под кадыком.
— Как тебе это, Рюль? — протянул он. — Что ты будешь чувствовать, когда я начну дюйм за дюймом всаживать его в твою плоть?
— Осторожнее, — не слишком твердо, как будто нехотя, проговорил Цорци.
— Он должен ответить за все совершенные преступления!
— Боюсь, одной жизни для этого мало. — Цорци сгреб Рюля за волосы и оттянул назад его голову. — Не так ли, Энтони?
— Тебе задали вопрос, — Олвис нажал чуть сильнее и повернул; острие ножа прокололо кожу, закаленный металл окрасила выступившая капля крови. — Невежливо не отвечать.
— Время вышло, Рюль, — Цорци нагнулся над ним, смотря прямо в неподвижные, словно наполовину остекленевшие глаза. — Декстера Шоу больше нет, и некому защищать тебя. Ты один, беззащитный перед лицом истины. Я оглашу приговор, а Олвис исполнит его; полагаю, он с превеликой радостью окажет тебе эту честь.
Цорци свирепо оскалился.
— Ты виновен, Рюль, виновен в тягчайших злодеяниях, и я рад, что могу, наконец, сообщить тебе, что ты приговорен к смерти!
В этот момент он заметил краем глаза едва уловимое движение, а через секунду Олвис рухнул на пол, оглушенный ударом. Цорци резко выпрямился и увидел Браво, сжимавшего в руках «Сойер».
— Какого черта ты делаешь? — рявкнул он.
— Развяжи его, — бросил Браво, мотнув головой в сторону Рюля.
— Не стоит. Ты просто не представляешь, что делаешь, какую чудовищную ошибку…
— Заткнись и делай, что говорят! — крикнул Браво.
«Он слишком далеко, — прикинул Цорци. — Не успеть».
— Не собираюсь, — отрезал он. — Давай, пристрели меня, у тебя ведь все карты на руках. Что, не можешь? Пороху не хватает? Трус! Какой от тебя прок ордену!
Он прыгнул вперед, и Браво попытался спустить курок… Ничего не получилось: курок намертво заело. Цорци наскочил на него, прижал к стене, свирепо ухмыляясь, словно какой-нибудь уродливый людоед из сказок братьев Гримм.
— Что, осечка вышла? Теперь ты беспомощен, верно?
Браво ударил его рукояткой «Сойера» по голове за ухом, и Цорци свалился без чувств рядом с Олвисом.
Браво быстро развязал Рюля.
— Дядя Тони, что они с вами сделали?
Губы Энтони беззвучно задвигались. Взгляд постепенно прояснялся. Рюль посмотрел на Браво.
— Нейротоксин, — наконец выговорил он странно тонким, ломающимся голосом. — Дротик… с ядом…
— Можете стоять? Сейчас, я помогу… — Браво обнял Рюля и помог ему подняться со стула, замычав от боли под весом Энтони. Все-таки Анцоло наставил ему хороших тумаков в рукопашной…
Постепенно к Рюлю возвращались силы, вскоре он уже мог более или менее самостоятельно стоять.
— Как ты нашел меня? — спросил он.
— Искал Цорци.
Рюль кивнул и, все еще немного пошатываясь, обернулся к распростертому на полу Цорци.
— Пристрели его, Браво. Самое время.
— Дядя Тони, нам надо выбираться отсюда.
Рюль не отступался.
— Сделай это, Браво.
— Нет, дядя Тони. Я не могу вот так хладнокровно убить человека.
— Потом ты пожалеешь. Этот ублюдок будет преследовать тебя!
— Я не убийца.
— Это не убийство, это казнь. — С этими словами Рюль протянул руку. — Отдай мне оружие.
— Нет, дядя Тони.
Но Рюль уже выхватил «Сойер» из рук Браво, навел на Цорци и нажал на курок. Ничего. Воспользовавшись замешательством Энтони, Браво забрал у него оружие. Они оба застыли, сверля друг друга взглядами.
В коридоре послышался шум, и они вздрогнули. Потом Рюль приложил палец к губам и беззвучно двинулся к двери. Оказавшись возле выхода, он внезапно рванул дверь на себя.
В комнату, все еще держась за дверную ручку, неуклюже ввалился страж. Рюль немедленно пнул его коленом по ребрам с такой силой, что послышался хруст ломаемых костей.
— Бежим! — прошипел Браво. Схватив Рюля за руку, он, горя желанием как можно быстрее убраться подальше от Цорци, потащил его в коридор. Несмотря на острую ненависть к предателю, Браво просто не мог взять и пристрелить бесчувственного, распростертого перед ним на полу человека. Неужели это слабость… неужели он просто струсил? Как поступил бы в такой ситуации отец? Разумеется, для живущих в мире Voire Dei законы обычного общества, уголовные и гражданские, не имели особого значения. Но как же моральные принципы? Неужели он должен был отринуть и их, вступив в этот мир? Если и так, у него все равно оставалось право выбирать, и он сделал свой выбор.
Впереди темнел мрачный, пустынный коридор. Рюль помнил дорогу, и они направились к боковому выходу тем же путем. К тому моменту, как они оказались снаружи, к Рюлю практически полностью вернулись силы и свойственная ему почти животная грация.
— Все стражи, сколько бы их не было на острове, вскоре начнут прочесывать каждую пядь земли, разыскивая нас, — сказал он. Действительно, подойдя почти вплотную к галечной отмели, где Рюль оставил рыбацкую лодку, они увидели двух караулящих ее стражей.
— Как же мы выберемся с острова? — прошептал Браво.
— Ничего. У меня есть план, — ответил ему Рюль.
У дяди Тони всегда был план. Насколько помнил Браво, никакие непредвиденные обстоятельства не могли смутить Рюля. Если вам нужно было попасть из пункта А в пункт Б, дядя Тони всегда знал кратчайший путь, и при этом самый безопасный и удобный.
Они направились прочь от лодки. Рюль шел первым. Долгие летние сумерки наконец перешли в ночь. Лагуна сияла бледно-желтыми огнями, отмечавшими края безопасной для навигации полосы. Над головами беглецов пролетела, заунывно крича, морская чайка. Спикировав вниз, она скользнула по водной глади, рассыпавшейся дрожащими фосфоресцирующими огоньками — драгоценными камнями в сверкающем браслете лагуны.