— Извини, но совесть меня почему-то совсем не терзает.

— Мы опоздаем на вечеринку, — с надеждой в голосе Софи призывала его остановиться.

— Какую еще такую вечеринку?

Может, она не совсем то, что он искал, и он ей тоже не очень подходит, но они найдут способ решить эти недоразумения. Например, она не могла с ним спорить, если у нее во рту был его язык…

— Это сумасшествие. Я знаю, надо отказаться от этих костюмов, — задыхаясь, произнесла Софи, когда он на минуту отпустил ее.

— Так бы сразу сказала. — Он стал снимать свою набедренную повязку.

— Нет! Я не это имела в виду! Мы пойдем на вечеринку, но я не собираюсь расхаживать там раздетой.

Она встала, и Купер потер подбородок. Вот упрямая! — подумал он.

В последний раз насладившись видом Джейн, он тоже снял парик, растрепав свои волосы. Кроме животного инстинкта, у него не было ничего общего с Тарзаном.

— Ладно, подожди меня здесь. Я принесу другие костюмы. Мы переоденемся, пойдем на вечеринку, вернемся домой и ляжем в постель в детское время.

— Мы? В постель? Нет уж, Купер, на этой двери есть замок, и я им обязательно воспользуюсь.

Он улыбнулся. Как будто это его остановит!

Надо попридержать коней… Подразнить ее, тогда она сама поймет, что хочет повторить их ночь. И не раз.

— Я имел в виду, что мы сможем лечь спать в положенное время, чтобы ты отдохнула. А с утра пораньше сможем окунуться. Как тебе? — Вчера, показывая дом, он обратил внимание, что Софи заинтересовалась бассейном с подогретой водой.

— Что в твоем понимании пораньше? А то у меня вся неделя по расписанию, и в воскресенье я обычно отсыпаюсь.

Ну, наконец-то! Хоть в чем-то они схожи.

— В восемь пойдет?

Софи от удивления открыла рот.

— Вообще-то в моем понимании выспаться — это лечь несколько позже. — Она расстегнула тонкую нить бус на шее, и они соскользнули в ложбинку между ее пополневшими грудями, зацепившись крючком за ткань. — Я обычно допоздна смотрю мистический канал.

Завороженный ее манипуляциями по спасению бус, Купер не сразу обратил внимание на то, что она сказала. Мистический канал он не станет смотреть даже под угрозой расстрела.

— А мне больше нравится «Союз».

— Что, про гражданскую войну?

— Нет, вообще-то про футбол, — произнес он с изумлением, так, как будто она объявила, что земля плоская.

— Тебе нравится футбол? — Софи явно не замечала выражения его лица.

— Всем мужчинам нравится футбол.

Она пожала плечами и посмотрела на часы.

— Оставь костюм на ручке двери. Увидимся внизу минут через пять. Ненавижу опаздывать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Отлично, ты прокопался целых полчаса! Пенни приглашала к семи, а уже восемь сорок пять. Опаздывать в твоей натуре, так ведь?

Купер кивнул головой, не отрывая глаз от дороги. Софи старалась не показывать своего раздражения. Непунктуальные люди выводили ее из себя.

— Ты ведь назначаешь встречи с клиентами — в суде, например. Как тебе удается приходить вовремя?

— У меня есть секрет.

— Какой? Подарки даришь, чтобы на тебя не злились?

— Я ставлю напоминание на электронной записной книжке на полчаса раньше. А мои часы спешат на семь минут.

— Ничего себе! А ты не путаешься?

— Никогда, — он улыбнулся и свернул с шоссе.

Софи уже хотела указать Куперу, насколько это неудобно и неправильно, но так и не открыла рот. В конце концов, он имеет право быть собой. Так же, как и она. Не на суде же они, чтобы решать, чье отношение к жизни правильное, а чье — нет!

Им просто надо научиться уживаться вместе, находить компромиссы. Хотя ей с трудом верилось, что настолько разным людям удастся найти компромисс хоть в чем-то. Не говоря уже о том, чтобы думать о браке. Попади она в эту ловушку, выход не найдется. Можно, конечно, развестись, но надо учитывать, что Купер — адвокат. И неизвестно еще, чем все закончится. Лучше уж не лезть в эти дебри.

Если они поженятся, жизнь Купера мало в чем изменится. Что не скажешь о ее. Нужды как таковой в их браке абсолютно нет. Мать-одиночка, конечно, не то, о чем она мечтала… Но ребенку, скорее всего, будет лучше жить с одной мамой, а не с двумя родителями, которые будут спорить и ругаться по каждому поводу. Софи стоит только вспомнить детство, чтобы убедиться в правоте такого вывода. Сколько раз она думала, что всем им будет только лучше, если ее родители разойдутся. Но нет, они мучились вместе, только ради того, чтобы все было «правильно»!

И если в понедельник мистер Майерс, директор, скажет, что ради сохранения лица школы ей придется выйти замуж, то она даже думать не будет — уйдет оттуда. Найдет другую работу. Множество школ будут рады принять учительницу, которая с душой отдается своему делу, которая обладает большим опытом и считает, что имеет право быть матерью-одиночкой. Слава богу, не все школы застряли в каменном веке.

Купер припарковал машину у одноэтажного кирпичного дома, в котором жила Пенни. Одним касанием пальца он выключил проигрыватель, и Софи вздохнула с облегчением. Блюз для нее — далеко не самый любимый музыкальный жанр.

Купер вышел из машины, открыл багажник и надел недостающие детали костюма. Затем открыл дверцу около Софи и помог ей выйти.

Теперь перед пей стоял самый сексуальный Эрик из «Призрака Оперы». Половину лица заслоняла белая маска, подчеркивая волевой подбородок. Он раскрыл свою накидку и с забавным акцентом произнес:

— Ну, как я выгляжу?

Софи просияла — ей нравилась эта сторона его характера.

Купер подал ей руку в кожаной перчатке.

— По-моему, ты что-то путаешь. Больно твой акцент похож на трансильванский.

Он провел рукой по гладко зачесанным волосам.

— Я надеялся, ты распознаешь мистера Хайда.

Она покачала головой.

— Извини, но таким голосом говорит и не Призрак, и не Хайд. Это однозначно Дракула.

Купер резко опрокинул ее на свою руку.

— Я бы не прочь укусить эту нежную шейку, — зарычал он в притворном приступе ярости.

— Убери свои челюсти от меня, мальчик Дракула, — с нервным смешком произнесла Софи. Ее ноги уже подкашивались от его намеков.

— Какая-то ты неинтересная сегодня, Кристин… Этот костюм меня сбивает с толку.

Софи немного ослабила корсет в стиле девятнадцатого века и пригладила распущенные волосы.

— За пару часов управимся, — сказал Купер, взглянув на часы.

— Мы еще даже не поздоровались! — Софи никак не могла удержаться, чтобы не возразить.