Смеясь, запыхавшаяся Мэдди поправила тиару.
— Нам придется какое-то время обойтись без таких неожиданностей. — Когда он вопросительно нахмурил брови, она поддразнила: — Всего лишь на семь или восемь месяцев.
У Джека расширились зрачки. Его грудь неожиданно высоко поднялась от вздоха. Он снова и снова приглаживал пальцами свои волосы.
— Ты хочешь сказать… — У него дернулся кадык. — Ты и я… Мэдди… ты носишь ребенка?
Она прикусила губу, но не сдержала улыбки до ушей:
— Угу.
Вскрикнув, он снова схватил ее и прокружил на месте. Поставив Мэдди на пол, Джек шагнул назад и серьезно спросил:
— Тебе нужно присесть?
— Все в порядке. Отлично. Доктор говорит, что лучше не бывает. — Она держала его за руки, изучающе глядя в его глаза. — Но если ты хочешь отложить медовый месяц в Париже… Я имею в виду, что если ты беспокоишься о перелете или…
Между его бровей образовалась складка.
— С Боу мы были в Нью-Йорке, — сказал он, — на Гавайях, в Новой Зеландии. Я не понимаю, почему этот малыш не может полететь во Францию. — Теплой ладонью он коснулся ее живота и улыбнулся.
Мэдди обняла Джека. Неужели он действительно справился со своими страхами?
Она отстранилась:
— Ты уверен?
— Нет. Я убежден. — Его сильные руки обняли ее. — Знаешь, что я больше всего в тебе люблю?
— Думаю, знаю. — Игриво поднявшись на цыпочки, она коснулась губами его рта.
Он хмыкнул:
— Помимо этого.
— Скажи.
— Я каждый день открываю в тебе нечто новое, отчего начинаю сильнее тебя любить.
По щеке удивленной Мэдди покатилась слеза. Они целовались снова и снова. Тихо проговорив Джеку слова любви, она прижалась щекой к его груди, думая о том, какое невероятное будущее их ждет.
Внимание обоих привлек крик:
— Пап-па!
Они обернулись. Кейт держала Боу на руках:
— Ваш сын хочет танцевать.
Смеясь, Джек усадил Боу на согнутый локоть, как на качели. Обнявшись, все трое стали танцевать, переполняемые радостью, ощущением единения и счастьем.