– Нет, – сказал Нолин. – Не удивляет, не огорчает и не шокирует.

– Допрос закончен?

– Это всего лишь милая беседа, а не допрос.

– Считайте, что я вам поверила.

– Взаимно, – парировал Нолин.

– Если вы мне не верите, то зачем спрашиваете? – осведомилась Марго.

– Пытаюсь выяснить истину.

– Все, что я знаю, я вам сообщила.

– Тогда, может быть, вы позволите мне поговорить с прислугой? – ослабил напор Нолин.

– Не думаю, что Кабир сообщит вам что-то новое, – покачала головой Марго. – Ни он, ни Жасмина не имеют привычки следить за постояльцами. У нас приличное заведение.

– Жасмина? Необычное имя.

– Она в основном хозяйничает на кухне, – вставил Банщиков.

Марго поджала губы, давая понять, что собственное имя представляется ей куда более красивым.

– А Кабир дежурит у ворот, – пробормотал Нолин.

– Пригласить его? – спросила Марго.

Лгала ли она или говорила правду, но в ее поведении сквозила уверенность человека, понимающего, что уличить ее в неискренности невозможно. Нолин решил переговорить с Жасминой и Кабиром позже. Не всегда разумно брать быка за рога. Иногда выгоднее затаиться, чтобы усыпить чью-то бдительность.

– В другой раз, – сказал он. – Сперва осмотрю комнату Виткова.

В глазах Марго промелькнуло странное выражение, идентифицировать которое не удалось.

– Пожалуйста, – произнесла она без энтузиазма. – Мне нечего скрывать.

– Всем есть что скрывать, – перешел на фривольный тон Нолин. – Иначе мы не носили бы одежду.

Банщиков издал короткий смешок и осекся. Это походило на возглас случайно оступившегося человека. Марго внимательно посмотрела на него и перевела взгляд на Нолина.

– Счастливо оставаться, – процедила она и покинула комнату.

Ее спина выражала холодное достоинство и не менее холодное презрение. Надо полагать, Нолин чем-то разочаровал хозяйку пансиона. Вопрос времени. Существует масса способов зарекомендовать себя лучше, чем ты есть на самом деле. Или значительно хуже. Было бы желание.

4

Комната Виткова располагалась на верхнем этаже. За дверью под номером 32. Пока Банщиков ходил за ключом, Нолин внимательно осмотрел ее и даже пощупал. Ничего примечательного он не обнаружил, да и не надеялся обнаружить. Дверь как дверь, петли без царапин и повреждений, замок и ручка в полной исправности. Никаких следов взлома. Вообще никаких следов. И вряд ли улики появятся. Если Виткова брали в пансионе, то в распоряжении у злоумышленников имелись почти сутки, чтобы прибрать за собой. Потом в комнату запустили Жасмину с тряпкой и пылесосом, потом на смену ей явился табун полицейских. Тут и самому Шерлоку Холмсу не за что уцепиться.

Элементарно, Ватсон.

Нолин отошел от двери и заложил руки за спину. В коридоре появилась долговязая фигура Банщикова, победоносно поднявшего ключ. Можно подумать, он завладел им в отчаянной схватке с обслуживающим персоналом «Эбони энд Айвори». И можно подумать, ключи от комнат пансионата существуют в единственном экземпляре.

Нолину страстно захотелось вернуться к себе, принять душ и завалиться спать. Какой смысл в этом дилетантском расследовании? Он разведчик, а не ищейка. Обычный разведчик, ограниченный весьма узкими рамками компетенции и полномочий. Голодный, сонный и злой.

Банщиков, уловив состояние Нолина, не стал тратить время на разговоры, а просто открыл дверь. Темнота обдала вошедших теплом застоявшегося воздуха. Пока Нолин шарил по стене в поисках выключателя, Банщиков распахнул дверь на карликовый балкон и замер там, дожидаясь инструкций. Вспыхнувший свет заставил его подслеповато зажмуриться.

Нолин прошелся по комнате, оказавшейся раза в полтора больше его собственной. Аккуратно заправленная кровать, стопка газет и журналов, массивная зажигалка, распечатанная пачка облегченного «Кента» на тумбочке. Приблизившись к письменному столу, Нолин поочередно открыл выдвижные ящики. Нижние были пусты, а в верхнем хранились ксерокопии документов Виткова, конверты и писчая бумага.

– У Виткова был ноутбук? – спросил Нолин.

– А как же! – откликнулся Банщиков.

– Разумеется, пропал?

– Пропал.

Вздохнув, Нолин занялся стенным шкафом, поворошил для проформы белье, рубашки, пакеты с носками. Карманы брюк и костюмов были пусты. В точности как голова Нолина.

Захлопнув шкаф, он снова прошелся по комнате, ощущая на себе пристальный взгляд Банщикова. Если не считать их двоих да ночных бабочек, порхающих по комнате, то остальные обитатели пансиона мирно почивали, нимало не беспокоясь о судьбе русского бизнесмена.

– Витков был состоятельным человеком? – спросил Нолин.

– Состоятельные люди не нанимаются на работу, – рассудительно ответил Банщиков. – Пусть даже генеральными директорами фирм. Они сами владеют фирмами.

Так оно и есть. Учредители почти всегда прячутся за спинами номинальных руководителей и главных бухгалтеров. Обтяпывают свои делишки, прокручивают махинации, сплавляют доходы в зарубежные банки. Витков был далеко не молод и не глуп, так что не мог не понимать своей роли в компании. Собственного капитала он сколотить не сподобился, а старость была не за горами. Согласился бы он спрятаться за солидное вознаграждение? Вопрос. Человек старой закваски, дисциплинированный и педантичный, покупается не так легко, как свободные от принципов представители молодого поколения. В послужном списке Виткова должность главного инженера крупного оборонного завода СССР, за что его и взяли в «Щит и меч». Как любой нормальный человек, он любит деньги, но они для него не все. Есть еще власть, престиж, профессиональная гордость, самоуважение, наконец. Судя по характеристикам Виткова, самоуважение у него сохранялось даже в лихие перестроечные времена.

И все же Нолин не отбрасывал версию банального подкупа.

– Александр Борисович при вас не звонил в турагентство? – спросил он.

– Зачем? – удивился Банщиков.

– Не планировал ли он съездить на экскурсию?

– Он не казался мне любознательным человеком. Специалист узкого профиля и, я бы сказал, ограниченных интересов. Мы с сотрудниками предлагали организовать совместную поездку на остров Иль-де-Гори. Это совсем рядом…

– Что вы собирались делать на острове?

– Как что? – Банщиков широко открыл глаза. – Осмотреть памятники, сходить в Морской музей, на рынок. Он ничем не уступает столичному.

– Музей?

– Рынок.

– Александр Борисович, разумеется, отказался?

– Об этом я и толкую.

– Правильно сделал, – заключил Нолин.