– Где у вас телефон? – резко спросил Решетилов, которому не понравилось, как бесцеремонно прервал их Дронго. – Я сам займусь этой проверкой, позвоню в Москву, чтобы ею срочно занялись.

– Два месяца назад, – напомнил Дронго. – Парвиз должен был прилететь два месяца назад.

Решетилов пошел к письменному столу. Кенжетаев, глянув на него, обратился к Бадырову:

– Мы тоже должны проверить, куда мог приехать этот ученый.

– Уже проверяем, – отозвался Бадыров.

Дронго пересел поближе к Галие Рахимджановой. У нее были светлые глаза, кажется, зеленые, как он успел заметить, когда она взглянула на него.

– Как вы считаете, – тихо спросил Дронго, – если контейнеры вскрывали в необорудованном помещении, там сила излучения должна быть достаточно мощной?

– Конечно, – шепотом ответила она. – Думаю, что и в соседних комнатах фон был бы такой же смертельный.

– А в соседних зданиях?

– Слабее. Смотря из какого материала построены эти здания. Но в любом случае сохранился бы повышенный фон. Очень сильно отличающийся от обычного.

– Спасибо. – Дронго поднялся и подошел к Михалеву. – Мы можем ускорить проверку. Вместо бессистемной беготни по всему городу и области лучше срочно свяжитесь с горздравом. Узнайте, не попадал ли кто-нибудь за последние два месяца в больницы с симптомами отравления или плохого самочувствия, когда не было видимых причин для такого состояния. Я полагаю, что так можно найти людей, которые получили меньшие дозы радиации, если бочки вскрывали в необорудованном помещении. Ведь пострадать могли не только террористы, но и случайные люди, находившиеся поблизости.

– Сейчас попрошу проверить, – согласился Михалев.

Ждать пришлось долго. Около трех часов. Когда напряжение уже достигло предела, раздался звонок заведующей городским отделом здравоохранения.

– Нашли двоих мужчин, получивших сильную дозу облучения, – сообщила она. – Сначала не могли понять, что с ними, но потом специалисты установили, что оба получили большую дозу радиации. Только где они могли ей подвергнуться, мы не представляем…

– Где эти мужчины живут? – перебил ее Михалев.

– Один в самом центре, рядом с Театром юного зрителя. У него двое детей…

Михалев нахмурился.

– У генерала дочь там живет, – негромко сообщил Дронго один из заместителей генерала.

– А в семьях пострадавших нет? – поинтересовался Михалев.

– Кажется, нет.

– Что значит – кажется? – повысил он голос.

– Мы не проверяли специально, но детей к отцу не пускаем. Объявили карантин и перевели его в реанимацию.

– А второй?

– Он тоже в реанимации. Молодой мужчина двадцати шести лет. Холостой.

– Где он живет?

– На другом берегу. А почему вы спрашиваете? Мы установили, что они оба работали малярами в порту и…

– Подождите, – снова перебил ее генерал, – они вместе работали?

– Да. В порту. Мы думаем, что они имели дело с некачественными реактивами или какими-нибудь другими вредными химикатами. Хотя такую дозу облучения получить даже от очень вредных химикатов практически невозможно.

– Все. Спасибо. Мои сотрудники сейчас к вам приедут. Нужно дать им подробные описания болезни обоих ваших пациентов, – попросил Михалев и, попрощавшись, положил трубку. – Вы были правы, – с невольным уважением сказал он Дронго. – Ваша находчивость позволила нам значительно сократить время поисков и найти очаг заражения. – Генерал подошел к столу и вызвал начальника отдела, отвечающего за поиски мест, где мог находиться груз. – Всем переместиться в порт, – приказал он ему. – Пусть люди наденут костюмы защиты, и снабдите их индивидуальными счетчиками. По нашим предположениям, там находится сильный очаг радиации. Вы меня поняли?

– Все ясно. Сейчас дам указание моим сотрудникам.

– Уберите из порта всех посторонних. Там очень опасно. Оцепите район порта, прекратите все работы. Будьте очень осторожны, мы не должны подставлять наших людей. Прикажите всем солдатам докладывать о любом нарушении радиационного фона. Даже о самом незначительном. Мы тоже выезжаем на место.

– Я останусь здесь, – заявил Решетилов. – Буду ждать сообщения из Москвы. Савутжан Шарипович, вы останетесь со мной?

– Да, – кивнул Кенжетаев, – я там не нужен.

Михалев согласно кивнул и, обернувшись, посмотрел на Дронго.

– Вы поедете со мной?

– Разумеется, – поднялся тот.

– Если разрешите, я тоже, – вскочил подполковник Бадыров.

Пьеро просто встал. Его никто не спрашивал, но было ясно, что он собирается сопровождать своего напарника даже в самую зараженную зону. Кенжетаев недовольно поморщился, глянув на своего подполковника, проявляющего, по его мнению, ненужную самостоятельность.

– Я тоже поеду, – заявила Галия.

– Идемте, – скомандовал генерал Михалев и первым вышел из кабинета. – Он предложил Дронго место в своем автомобиле и, когда машины тронулись, спросил: – Не боитесь? Мы можем случайно получить такую дозу радиации, что окажемся в больнице вместе с этими малярами.

– Боюсь, – честно признался Дронго, – но, видимо, не очень сильно, если решил вообще заняться этим гиблым делом. Я все время думаю, где может оказаться этот груз. И при одной мысли об этом мне становится гораздо страшнее.

Глава 7

Пока они ехали в порт, Михалеву позвонили в машину и доложили, что повышенный фон радиации обнаружен в районе научного городка Сибирского отделения Академии наук. Генерал раздраженно ответил, что они опоздали, и отключился. Дронго смотрел в окно, на мелькавшие здания.

– Там есть центрифуга? – спросил он у Михалева.

– Какая центрифуга? В порту? – не понял тот.

– Нет, в научном городке. Я думаю, потом нам нужно будет проехать туда, где нашли повышенный фон. Боюсь, находка в порту особенно нас не продвинет к раскрытию этой тайны.

– Посмотрим, – отрезал генерал.

В порту находилось около пятидесяти человек. Несколько офицеров в тяжелых костюмах для защиты от радиации исследовали заброшенный склад и обнаружили в дальнем его углу несколько пустых бочек из подземного хранилища, заваленных ветошью и мусором. Выяснилось, что эти бочки здесь появились два месяца назад. А несчастные маляры прятались на этом складе от дождя, забегали сюда отдохнуть и перекурить. В результате и получили сильную дозу облучения. Их третий постоянный собутыльник все это время лежал в больнице с аппендицитом, что его невольно спасло от гораздо более опасной болезни.