– Джоэл? – прошептал он. – Я ничему не поверил.
– И правильно, – сказал Конверс. – Все это – неправда: и о Женеве, и о Бонне, неправда даже то, что ты им сказал. Ко всем этим убийствам я не имею никакого отношения, а что касается Парижа – все произошло чисто случайно. У меня были все основания полагать – и думаю, так оно и было, – что этот человек доставал пистолет.
– Но, дружище, почему ты в таком случае не остался на месте?
– Потому что они хотели остановить меня. По крайней мере, я так считал и не мог этого допустить. Не перебивай меня… В “Георге V” я ушел от ответа на твой вопрос, но думаю, что ты это понял, хотя великодушно не стал уличать меня во лжи и оказал мне помощь. И тебе не о чем сожалеть заверяю тебя честным словом, честным словом вполне нормального человека. Бертольдье в тот же вечер пришел ко мне в номер, мы поговорили, и он ударился в панику. Шесть дней назад я виделся с ним в Бонне, только на этот раз все было по-иному. Ему было приказано прибыть туда вместе с другими весьма могущественными людьми – двумя генералами и одним бывшим фельдмаршалом. Рене, это – заговор, международный заговор, и они способны осуществить его. Ими завербованы главные военные чины по всей Европе, Средиземноморскому побережью, в Канаде и США. Нет никакой возможности определить, кто с ними, кто – нет, а сейчас совсем не то время, когда можно позволить себе ошибку. В их распоряжении миллионные средства, склады боеприпасов и военного снаряжения, готовые к отправке, когда пробьет их час.
– Их час? – перебил его Маттильон. – О чем ты говоришь?
– Погоди, – не дал себя перебить Джоэл. – Они поставляют оружие и взрывчатку всевозможным маньякам: террористам, провокаторам, просто сумасшедшим, их цель – дестабилизация путем насилия. Она поможет им взять власть в свои руки. В настоящий момент они разносят на куски Северную Ирландию.
– Значит, все это безумие в Ольстере?… – прервал его француз. – Все эти ужасы…
– Все это спровоцировано ими! Но это – только пробный шар. Они заслали пока только одну партию оружия из Штатов – чтобы доказать себе, что они способны сделать это! Но Ирландия для них – всего лишь испытательный полигон, что-то вроде тренировки. Настоящий большой взрыв должен произойти в ближайшие дни, максимум – через несколько недель. Мне необходимо пробиться к тем, кто способен остановить их. Но мертвым мне этого не сделать! – Конверс на мгновение приостановился, чтобы перевести дух, не позволяя, однако, Маттильону перебить себя. – Именно по следу этих людей я и шел, Рене. Я искал законные пути их разоблачения. Мне хотелось возбудить против них два-три дела и поставить их перед судом до того, как они выступят. Но потом я понял – они уже здесь и я опоздал.
– Но почему именно ты?
– Все это началось в Женеве – с Холлидея, того человека, которого там застрелили. Он был убит их наемниками, но до этого успел обратить меня в свою веру. Ты спрашивал о Женеве, но в ответ я солгал тебе, теперь ты знаешь правду…
И ты или поможешь мне, или хотя бы попытаешься помочь, либо не станешь этого делать. Не ради меня – сам по себе я ничего не значу, – а ради того, во что я оказался втянутым. А я был именно втянут – теперь я это прекрасно понимаю. Но я видел их, разговаривал с ними, и все они так логичны, так убедительны, черт бы их побрал, что вполне могут повернуть Европу к фашизму; они создадут военную федерацию, прародительницей которой станет моя страна, потому что все это началось именно в ней – в Сан-Франциско, человеком по фамилии Делавейн.
– Неужели Бешеный Маркус из Сайгона?
– Да, да, он жив и здоров, пребывает в Пало-Альто и нажимает на кнопки во всех частях земного шара. Он все еще магнит, и они липнут к нему, как мухи к свинье.
– Джоэл, а ты… ты-то сам… в порядке?
– Как видишь, Рене. Я снял паршивые часы с человека, который охранял меня, – явный параноик, но он тем не менее относился ко мне вполне прилично, – на часах есть секундная стрелка. У тебя имеется тридцать секунд на то, чтобы продумать все, что я тебе сказал, а потом – я просто повешу трубку. Итак, мой старый друг, двадцать девять секунд.
Прошло десять секунд, и Маттильон заговорил:
– Безумный человек не в состоянии дать столь обстоятельное объяснение и столь точное. Не употребляет он и таких слов, как “Прародительница”, – их нет в его словарном запасе… Может быть, я безумен, но то, о чем ты говоришь, ей-богу, очень подходит к нашим временам, и что еще я могу добавить? Кругом сплошное безумие!
– Мне необходимо вернуться живым в Штаты, в Вашингтон. Я знаю там людей. Если мне удастся пробиться к ним и показать им себя таким, каким я являюсь на самом деле, они выслушают меня. Ты можешь помочь?
– У меня есть связи на Ke-д’Орсе. Можно обратиться туда.
– Нет, – упрямо возразил Конверс. – Там знают, что мы друзья. Одно слово не тому человеку – и тебя убьют. И что еще важнее, прости за резкость, ты поднимешь тревогу. А этого мы себе позволить не можем.
– Хорошо, – сказал Маттильон. – В Амстердаме есть человек – не спрашивай, откуда я его знаю, – который занимался такими вещами. Думаю, у тебя нет паспорта.
– Есть, но не мой. Паспорт немецкий. Я взял его у стражника, который намеревался пустить мне пулю в лоб.
– Ну, тогда я уверен, что он не сможет подать официальное заявление властям об утрате паспорта.
– Нет, не сможет.
– Но в душе-то ты и в самом деле вернулся в прошлое, не так ли, друг мой?
– Давай не будем об этом, ладно?
– Bien [94] . Ты – это ты. Береги паспорт, он тебе еще понадобится.
– Амстердам? Как я попаду туда?
– Ты в Бонне?
– Да.
– Оттуда идет поезд на Эммерих, что на голландской границе. В Эммерихе пересядь на местный транспорт – грузовик, автобус, на что угодно. Таможня там очень либеральная, особенно в часы пик, когда рабочие ездят взад-вперед, и никто не приглядывается к фотографиям. Быстро покажи паспорт, прикрыв немного фотографию. Хорошо, что паспорт немецкий. У тебя не должно возникнуть никаких затруднений.
– А если все-таки возникнут?
– Тогда, честно говоря, я бессилен. Придется все же обратиться на Ke-д’Орсе.
– Хорошо. Предположим, я перешел границу, что потом?
– Потом ты добираешься до Арнема и оттуда поездом направляешься в Амстердам.
– А потом?
– К тому человеку. Минуточку. Его фамилия записана у меня на карточке, она где-то в самой глубине стола. У тебя есть на чем писать?
– Диктуй, – сказал Конверс, беря блокнот и шариковую ручку с полочки под телефоном.
– Вот она. Записывай. Торбеке. Корт Торбеке. Живет в многоквартирном доме на углу Утрехтсраат и Керкстраат, это в юго-западном районе города. Номер телефона: 020-4130. Когда ты позвонишь ему, чтобы договориться о встрече, скажешь, что являешься членом семьи Татьяны. Записал? Татьяны.