— Почему я должен убивать вас? Такого ценного заложника.
— Сомнительно, что вы получите за меня большой выкуп.
Фон Тибольт подтолкнул кресло-коляску к центру комнаты.
— Полагаю, что это правда, — ответил он, неожиданно останавливая коляску. — Я допускаю наличие определенных фондов, доступных вам. Фондов, которых домогаются странствующие по свету дети, о коих вы так печетесь. И все же пфенниги и франки не имеют для меня значения.
— В этом я уверен. Ну, стреляйте.
— И, — продолжал фон Тибольт, — весьма сомнительно, что умирающий от рака в Штутгарте человек может предложить много. Вы не хотите подтвердить это?
Фалькенгейм контролировал себя.
— Это был храбрый человек, — сказал он.
— Я уверен. Вы все храбрые. Удачливые предатели должны обладать хотя бы показным мужеством. Как Вернер Герхард, например.
— Герхард?.. — На этот раз старому человеку не удалось сдержаться. — Где вы слышали это имя?
— Вас интересует, как я мог узнать? И возможно, как я все разузнал о вас?
— Дело не во мне. Риск, на который я шел, очевиден. Я устроил так, чтобы фон Тибольт находился вблизи меня. Я считал такой риск необходимым.
— Да, красивую Хелден. Но я слышал, что мы все красивые. А это имеет свои преимущества.
— Она вам чужая, так было всегда.
— Зато не чужая вашему странствующему дерьму, «детям проклятых». Обычная проститутка. Сейчас блудит с американцем.
— Ваши суждения не интересуют меня. Как вы узнали о Герхарде?
— Почему я должен говорить вам об этом?
— Я собираюсь умереть. Так что, не все ли вам равно?
— Я хочу поторговаться. Как вы узнали о «Вольфшанце»?
— Согласен. Но сначала Герхард.
— Почему бы и нет. Он не представляет ценности. Дряхлый бормочущий старик.
— Не оскорбляйте его, — неожиданно воскликнул Фалькенгейм. — Ему пришлось немало вынести... столько боли.
—Ваша забота меня трогает.
— Они сломали его. Четыре месяца пыток. Он тронулся рассудком. Оставьте его в покое.
— Кто сломал его? Союзники? Англичане?
— "Одесса".
— Хоть один раз они сделали доброе дело.
— Где вы слышали его имя? Как вы его нашли? Фон Тибольт усмехнулся:
— Получили от англичан. У них есть досье на «Нахрихтендинст». Вы понимаете, что сейчас они очень заинтересованы в «Нахрихтендинст». Их цель найти вас и уничтожить.
— Уничтожить? Нет причин...
— Представьте, есть. Они знают, что вы наняли Тинаму.
— Тинаму? Это абсурд!
— Не совсем. Это ваша последняя месть, реванш старого усталого человека. Поверьте мне: доказательства неопровержимы. Они получили их от меня.
Старик взглянул на Иоганна, выражение его лица внезапно изменилось.
— У вас нет совести.
— Рассказывайте о «Вольфшанце»! — Фон Тибольт повысил голос. — Где? Как? Я узнаю, если вы лжете. Фалькенгейм откинулся в кресле.
— Сейчас это не имеет значения. Ни для вас, ни для меня. Я умру, но вас остановят.
— А теперь меня не интересуют ваши суждения. «Вольфшанце»!
Фалькенгейм равнодушно взглянул на него.
— Альтина Клаузен, — сказал он спокойно. — Почти неуязвимая стратегия Генриха Клаузена. Лицо фон Тибольта застыло в изумлении.
— Жена Клаузена?.. — Он искал подходящие слова. — Вы узнали о ней?
Старик повернулся спиной к Иоганну.
— Это было нетрудно. У нас везде были осведомители. В Нью-Йорке, в Берлине. Мы знали, кем была миссис Холкрофт, и именно поэтому защищали ее. Какая ирония — защищать ее. В разгар войны, когда ее американский муж находился в море, она частным самолетом вылетела в Мексику. Из Мексики тайно переправилась в Буэнос-Айрес под защиту посольства Германии, а оттуда под дипломатическим прикрытием — в Лиссабон. В Лиссабон.Почему?
— Ответ вы получили из Берлина? — спросил фон Тибольт.
— Да. От наших людей в министерстве финансов. Мы узнали, что огромная сумма денег переведена из Германии. Мы не хотели вмешиваться. Санкционировали все, что помогало сломать нацистскую машину. Мир и разум могли скоро восторжествовать. Но через пять дней после того как миссис Холкрофт покинула Нью-Йорк и выехала в Лиссабон через Мексику и Буэнос-Айрес, Генрих Клаузен, этот финансовый гений, инкогнито вылетел из Берлина. Сначала он остановился в Женеве, где встретился с банкиром Манфреди, затем также отбыл в Лиссабон. Мы знали, что он не предатель; сильнее других он верил в германо-арийское превосходство. Настолько сильно, что не смог вынести раскола в рядах гитлеровских гангстеров. — Полковник сделал паузу. — Мы сделали простой подсчет. Клаузен и его бывшая, по-видимому изменившая ему жена вместе находятся в Лиссабоне. Миллионы перекачиваются в швейцарские банки... разгром Германии не за горами. Мы начали поиски более значимых объяснений и нашли их в Женеве.
— Вы читали документы?
— Мы читали все в «Ла Гран банк де Женев». Это нам обошлось в пятьсот тысяч швейцарских франков.
— Манфреди?
— Естественно. Он знал, кто мы. Он считал, что мы верим в цели, изложенные в этих бумагах. Мы не мешали ему так думать. «Вольфшанце»! Чья «Вольфшанце»? Следует искупить вину. — Фалькенгейм с сарказмом произнес эти слова. — Ничего близкого к истине. Деньги предназначались для возрождения рейха.
— И что вы сделали потом?
Старый солдат прямо взглянул на фон Тибольта.
— Вернулись в Берлин и казнили вашего отца, Кессле-ра и Генриха Клаузена. Они никогда бы не покончили с собой. Они искали убежища в Южной Америке, чтобы следить оттуда за осуществлением своего плана. Мы обменяли договор на их смерть, о которой Клаузен так трогательно написал своему сыну.
Фон Тибольт сжал «люгер» в руке.
— Значит, вы знали секрет Альтины Клаузен?
— Вы говорите о проститутках. Она вселенская проститутка.
— Удивительно, что вы разрешили ей жить.
— У нас не было выбора. После смерти Клаузена мы пришли к выводу, что она была ключом к «Вольфшанце». Вашей «Вольфшанце». Мы знали, что она и Клаузен просчитали каждый шаг на годы вперед. Мы не рассчитывали на ее искренность. Поэтому установили за ней слежку. Нас интересовало, когда деньги востребуют из Женевы, на какие цели они будут использованы и кем.
— "Дети Солнца", — сказал фон Тибольт. Глаза старика были пусты.
— Что вы сказали?
— Не важно. Значит, вам надо было дождаться Альтину Клаузен, заставить ее действовать и проследить за ее активностью.