— Если позволите... — сказал Теннисон. — Несколько стариков хотят перед смертью отомстить всему миру. У Третьего рейха было два идеологических противника: коммунисты и западные демократы. Во время войны они стали союзниками, невзирая на антагонизм. Теперь каждый из бывших союзников жаждет превосходства. По-моему, это идеальная месть: заставить коммунистов и Запад обвинять друг друга в политических убийствах, натравить монстров друг на друга, чтобы те погибли в страшной схватке.
— Ну, если исходить из этого, — перебил Пэйтон-Джонс, — то под эти мотивы можно подвести сотни убийств, совершенных в последние годы.
— Но отбрасывать эту гипотезу у вас тоже нет оснований, — сказал Теннисон. — Или есть? Что, британская разведка имеет прямые связи с «Нахрихтендинст»?
— Мы непременно проверим досье «Нахрихтендинст». Действовать вслепую на основании вашей информации мы не намерены.
— И что, кто-то из «Нахрихтендинст» по-прежнему жив?
— Вполне возможно. Честно говоря, про «Нахрихтендинст» давно уже никто не вспоминал. Но я могу проверить.
— Вы дадите мне имена членов «Нахрихтендинст»? — Пэйтон-Джонс откинулся на спинку кресла:
— Является ли это одним из тех условий, про которые вы говорили, мистер Теннисон?
— Скажем так — да, но я буду настаивать на этом лишь при определенных обстоятельствах.
— Я думаю, так поступил бы любой цивилизованный человек. Если мы поймаем Тинаму, то вас будет чествовать чуть ли не вся планета. Имена членов «Нахрихтендинст» в этом случае — сущая мелочь. Если у нас в архивах есть сведения о «Нахрихтендинст» — вы их получите. Какие у вас еще просьбы? Доставать мне блокнот?
— Их не много, — обиженно произнес Теннисон. — И возможно, некоторые из них покажутся вам странными. Во-первых, из чувства уважения к своим хозяевам я просил бы у вас пятичасовую фору для «Гардиан» в освещении предстоящего события.
— Она у вас в кармане, — ответил Пэйтон-Джонс.
— Во-вторых, я хотел бы получить от британской разведки официальное свидетельство о том, что мое досье безупречно и что я оказал вам активное содействие в деле сохранения... скажем так... «международной стабильности».
— Думаю, что такое свидетельство будет вам ни к чему. Если благодаря вашей информации мы сможем схватить Тинаму, то главы многих государств почтут за честь наградить вас высшими знаками отличия. В этом случае наше официальное письмо будет излишним. Оно вам ни к чему.
— Нет, оно мне понадобится непременно, — сказал Теннисон, — ибо моя предпоследняя просьба такова: я не хочу, чтобы мое имя было где-либо упомянуто.
— Не было... — Пэйтон-Джонс был ошеломлен. — Это что-то странное, не так ли?
— Я бы попросил вас не смешивать мои профессиональные амбиции с моей частной жизнью. Мне не нужны награды. Фон Тибольты в большом долгу перед Великобританией. Пусть это будет частичным возмещением долга.
Пэйтон-Джонс помолчал с минуту.
— Прошу простить меня, — сказал он после паузы. — Я неверно судил о вас. Конечно же, вы получите официальное письмо.
— Говоря по правде, есть еще одна причина, из-за которой я хотел бы сохранить анонимность. Конечно, королевский флот и власти Франции вполне могут довольствоваться версией, согласно которой моя сестра и ее супруг утонули в результате несчастного случая. Может быть, они и правы. Но думаю, вы согласитесь, что выглядит этот инцидент довольно подозрительно. А у меня есть еще одна сестра. Мы с ней — последние фон Тибольты. И я не смогу себе простить, если с сестрой что-нибудь случится.
— Понимаю, — кивнул Пэйтон-Джонс.
— Я хотел бы помочь вам всем, чем могу. Мне кажется, что никто не знает Тинаму лучше меня. Я изучаю его повадки много лет. Каждое убийство, каждое его движение до и после совершения злодеяния. Думаю, что смогу вам помочь. Я хотел бы работать с вами в одной команде.
— Я был бы последним дураком, если бы отверг ваше предложение.
— Я знаю тактику Тинаму. Он всегда заранее устанавливает несколько винтовок в различных местах. Подготовка к убийству начинается иногда за несколько недель до покушения. Думаю, что и в Лондоне он поступит так же. Я полагаю, что нам следует начать осторожные поиски оружия, сосредоточив их в тех местах, где во время совещания будут большие скопления народа.
— Начнем поиски прямо сейчас?
— Мы должны дать ему еще один день. Пусть установит все винтовки. А потом, когда мы начнем поиски, мне было бы желательно получить униформу какого-нибудь строительного инспектора, чтобы мои визиты в различные здания не вызывали подозрений.
— Это мы устроим. — Пэйтон-Джонс встал. — Вы говорили, что у вас еще какая-то просьба?
— Да. С тех пор как я покинул Бразилию, у меня нет личного оружия. У меня даже разрешения на его ношение нет. Я хотел бы получить на время операции пистолет.
— Я выделю вам табельное оружие, — кивнул Пэйтон-Джонс.
— Мне нужно будет за него расписываться?
—Да.
— Извините, но я бы настоял на своей анонимности. Я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в документах МИ-5. Мой автограф вполне может вывести какую-нибудь любопытную бестию на верный след. А эта бестия может оказаться агентом «Нахрихтендинст».
— Понятно. — Англичанин расстегнул пиджак и полез за пазуху. — Это, конечно, противоречит уставу, но уж таковы обстоятельства. — Он достал небольшой револьвер и передал его Теннисону. — Берите мой. Зарегистрирую его как отданный в ремонт, а потом заменю.
— Спасибо, — сказал Теннисон, неуклюже принимая револьвер, — так, словно это была диковинная игрушка.
* * *
Теннисон вошел в переполненный бар на Сохо-сквер. Внимательно оглядев помещение сквозь густую завесу табачного дыма, он увидел того, кого искал: в дальнем углу некий мужчина приветственно поднял руку. Одет мужчина был, как водится, в коричневый плащ, сшитый по специальному заказу. Внешне плащ ничем не отличался от фабричного, но на самом деле в нем была масса потайных карманов и ремней, предназначенных для единственной цели — прятать в себе ружья, пистолеты, глушители и взрывчатку. Человек в плаще был учеником Тинаму — причем настолько талантливым, что частенько заменял своего учителя, когда тот бывал недосягаем.
Последнее задание он выполнил в аэропорту Кеннеди — ночью, под проливным дождем. «Боинг-747» компании «Бритиш эруэйз» был окружен кордоном полицейских, но он сумел пробраться в салон во время заправки, предварительно спрятавшись в цистерне бензовоза. И сделал свое дело.
Джон Теннисон прихватил с собой кружку пива и направился к столику, за которым сидел человек в коричневом плаще. Круглый столик был чрезвычайно мал, а стулья стояли так тесно друг к другу, что собеседники едва не соприкасались лбами. Зато можно было говорить почти шепотом.
— Винтовки на местах? — спросил Теннисон.