— А ты, Дэвид? Сам-то ты что собираешься делать?
— Честно говоря, я собираюсь приехать к вам в Вашингтон. Если через столько лет Шакал опять начал меня донимать, я хочу сам заняться этим. Вместе с вами, конечно. Думаю, помочь кое в чем я еще смогу…
— Нет, Дэвид. Не надо. Только не сейчас. Улетай вместе с Мари и детьми. Покинь страну. Тебе нужно быть рядом со своей семьей. Кстати, Джонни Сен-Жак с вами?
— Да. Алекс, я не могу так, и если бы ты был на моем месте, ты бы меня понял. До тех пор пока Карлос достает нас, моя семья не сможет жить спокойно…
— Это не Карлос, — прервал его Конклин.
— Что? Вчера ты говорил, что…
— Забудь про вчера. Я ошибся. Это связано с Гонконгом и Макао.
— Не может быть, Алекс! С Гонконгом покончено, и с Макао тоже. Они все мертвы и там не осталось никого, кто имеет причины преследовать меня.
— Выходит, кто-то остался. Большой тайпин, «Самый большой тайпин в Гонконге», в соответствии с полученной информацией из наиболее свежих, но теперь уже мертвых источников.
— Но там никого больше нет. Весь Гоминдановский карточный домик развалился. Никого не осталось!
— Я повторяю, таково полученное нами сообщение.
Дэвид Вебб замолчал. Следующим, кто взял слово, был Джейсон Борн. В его голосе звучала сталь.
— Расскажи мне все, что тебе удалось узнать. Все детали. Я так понимаю, сегодня вечером у вас что-то произошло. Что это было?
— Хорошо, все детали, — ответил Конклин. Быстро и сжато, с отточенной годами четкостью, отставной разведчик описал разработанный план выявления и захвата гипотетических людей Шакала. Он рассказал, как он с Моррисом встречали на своих маршрутах старающихся держаться в тени стариков, появляющихся явно не случайно, причем в отдаленных друг от друга местах. Затем рассказал о финальной встрече около Смитсоновского мемориала, где такие же старики-азиаты передали им приглашение от Гонконгского тайпина и упомянули при этом Макао. В заключение Конклин описал подробности последующей за этим кровавой развязки, заставившей посланцев замолкнуть навсегда.
— Получается, что это Гонконг, Дэвид. Упоминание о Макао подтверждает это. На территории этой страны находился лагерь твоего самозванного двойника.
Некоторое время в трубке было слышно только напряженное дыхание Борна.
— Ты не прав, Алекс, — наконец сказал он. Голос его по-прежнему был уверенным и жестким. — Это Шакал. Каким-то образом связанный с Гонконгом и Макао, но это точно Шакал.
— Дэвид, теперь ошибаешься ты. У Карлоса нет ничего общего с тайпином из Гонконга или с посланцами из Макао. Эти старики были китайцами, а не французами, итальянцами или немцами. Они были азиатами, а не европейцами.
— Он доверял только старикам, — продолжал Вебб, в его голосе все еще звучали стальные и холодные интонации Борна. — Парижские старики, вот как их называли. Они были его агентурной сетью, курьерами в Европе. Кто заподозрит дряхлого старика, будь он просто оборванцем или еле ползущей развалиной? Никому и в голову не придет допросить его, а тем более засадить за решетку или применить хоть малейшее насилие. Но даже при этом они обычно не говорят ни слова. Они едут, куда им сказали, и делают то, что было им приказано Карлосом, абсолютно безнаказанно.
Прислушиваясь к глухому, странно звучащему голосу своего друга в телефонной трубке, Конклин почувствовал, как его охватил страх. Он смотрел на приборный щиток машины и не знал, что сказать.
— Дэвид, я понимаю тебя. Я знаю — сейчас тебе нелегко, но пожалуйста, постарайся выражать свои мысли яснее и подробнее.
— Что? Ох… извини Алекс, я немного задумался и увлекся. Короче говоря, Карлос разыскивал в Париже стариков, преимущественно умирающих или тех, которые знали, что им осталось жить немного из-за болезней или возраста. Он старался выбирать тех, кто имел когда-то дела с полицией, сидел в тюрьме и остался под конец жизни в нищете. У многих из этих стариков были дети, родственники или просто люди, которых они любили. Шакал приходил к таким вот пожилым людям и клятвенно обещал им, что позаботится о дорогих им людях, если старцы, уже находящиеся на пороге смерти, поклянутся посвятить остаток своей жизни ему — Шакалу. На месте этих бедняг, зная, что после себя он не оставит ничего, кроме преступного прошлого и нищей жизни, любой из нас пошел бы на подобную сделку.
— И они ему верили?
— У них были на то веские основания. Они и сейчас у них есть. На счета указанных стариками наследников, где бы они ни находились, от Средиземного моря до Балтики, ежемесячно поступали денежные переводы с многочисленных анонимных швейцарских банковских счетов. Источники оплаты этих переводов определить не удавалось, но наследующие деньги родственники всегда знали, кто позаботился о них и почему… Твои секретные документы здесь не причем, Алекс. Карлос вышел на нас через Гонконг, там он нашел кого-то или что-то, что указало ему на тебя, меня и на Мо.
— Ничего, теперь наша очередь. Мы сами выйдем на него. Мы прочешем все китайские кварталы, азиатские букмекерские конторы и ресторанчики и прочие заведения во всех населенных пунктах в районе 50 миль от округа Колумбия.
— Дождитесь меня. Пока не делайте ничего. Я знаю, что нужно искать, а вы нет… Это важный момент, поверь мне. Шакал может не знать о том, что я забыл или помню. Вероятно, он упустил из виду то, что я хорошо помню его парижских стариков.
— Может быть, и нет, Дэвид. Может быть он как раз и рассчитывал на то, что ты помнишь про это. Может быть то, что сейчас случилось, было только частью его дьявольской шарады, представляющей из себя ловушку для тебя.
— Тогда он снова ошибается.
— Почему?
— Я не поймаюсь на это. Джейсон Борн не таков.
Дэвид Вебб миновал терминал Центрального Аэропорта и, пройдя через автоматические, приветственно распахнувшиеся двери, оказался в заполненном людьми внутреннем помещении аэропорта. Он внимательно изучил указатели и проследовал дальше, спустившись по эскалатору к стоянке машин. В соответствии с заранее оговоренным планом, он должен был пройти вдоль крайнего правого ряда машин, повернуть налево и идти до конца ряда. Там его должен ждать серо-стальной «Понтиак ЛеМанс» 1986 года с водителем в белом кепи. На зеркальце над ветровым стеклом должно было висеть сувенирное распятие. Окно водителя — опущено. Вебб должен подойти к машине и сказать: «Полет прошел нормально». После этого водитель снимет кепи и запустит мотор. Дэвид должен будет сесть на заднее сиденье. Больше ничего говорить было не надо.
Они больше ничего и не сказали друг другу, за исключением того, что водитель вытащил из-под приборной доски микрофон и тихо и очень четко сказал в него:
— Груз на борту. Машине прикрытия на выезд.
Вся эта экзотическая процедура могла бы показаться Дэвиду смешной, если бы за ней не стоял Алекс Конклин, связавшийся с ним, когда Дэвид находился в аэропорту Логан, с помощью личного кодированного телефона директора Питера Холланда. Все это означало, что эти люди знают, что делают. Вебб догадывался, что все происходящее связано со звонком Мо Панова прошлой ночью. Эти догадки подтверждались также и тем, что сам Холланд настоятельно просил Дэвида по телефону, чтобы он добирался до Хартфорда и летел из Брэдли в Вашингтон только коммерческим рейсом, ни в коем случае не пользуясь частными или правительственными самолетами, избегая каких-либо телефонных переговоров.