— У меня еще по меньшей мере два часа, и я хочу осмотреться.
– Один?
— А как иначе? Если мы вызовем подмогу, я рискую быть подстреленным или провести остаток жизни за решеткой по обвинению в убийстве, совершенном в Бельгии, к которому я не имею никакого отношения.
Бывший судья бостонского окружного суда, некогда достопочтенный Брендан Патрик Префонтейн, наблюдал за плачущим, несчастным Рэндольфом Гейтсом, сидевшим на диване в номере отеля «Риц-Карлтон» с закрытым руками лицом.
— О, Господи, как же печален может быть конец сильных мира сего, — заметил Брендан, наливая себе немного виски со льдом. — Так тебя надули, Рэнди. Французский стиль! Твои куриные мозги и внушительная внешность не помогли, когда ты оказался «а Пари» , не так ли? Лучше бы ты «оставался на ферме», солдатик.
— Боже, Префонтейн, ты не знаешь, что это было такое! Я создавал картель — Париж, Бонн, Лондон и Нью-Йорк, плюс рынки труда Дальнего Востока, — предприятие, стоящее миллиарды, когда меня похитили из «Плаза-Атене», посадили в машину и надели на глаза повязку. Потом меня бросили в самолет и доставили в Марсель, где со мной случились ужасные вещи. Меня держали в комнате и каждые несколько часов кололи наркотики — более шести недель! Приводили женщин, делали фотографии — но это был не я!
— Возможно, ты просто не подозревал об этой стороне своей личности, Дэнди-Рэнди. Той же, что научилась получать мгновенные удовольствия, если это выражение здесь уместно. Ты делал своих клиентов чрезвычайно состоятельными на бумаге, и они торговали этим на биржах, а в это время тысячи людей теряли рабочие места. О, да, мой дорогой роялист, это мгновенное удовольствие.
— Вы не правы, судья…
— Так приятно вновь услышать этот титул. Спасибо, Рэнди.
— Профсоюзы стали слишком сильными. Промышленность оказалась в кризисе. Многие компании были вынуждены переводить капиталы за рубеж, чтобы выжить.
— И при этом молчать? Как ни странно, возможно, в этом и есть доля истины, но ведь ты никогда не думал о других альтернативах… Но мы отклонились. Из марсельского заточения ты вышел наркоманом — и, кроме того, появились еще фотографии знаменитого адвоката при компрометирующих обстоятельствах.
— Что мне оставалось делать? — вскрикнул Гейтс. — Я был на грани гибели!
— Мы знаем, что ты сделал. Ты стал агентом Шакала в мире высоких финансов, мире, где конкуренция является нежелательным багажом, который лучше бы сбросить где-нибудь по дороге.
— Надо начать с того, что он и меня именно так нашел. Создаваемый нами картель пересекал японские и тайваньские интересы. Они наняли его… О, Боже, он убьет меня!
— Еще раз? — спросил судья.
— Что?
— Ты забыл. Он думает, что ты уже мертв — благодаря мне.
— У меня на носу несколько дел, на следующей неделе слушания в Конгрессе. Он узнает, что я жив!
— Не узнает, если ты не появишься.
— Я должен! Мои клиенты рассчитывают…
— Тогда согласен, — перебил Префонтейн. — Он убьет тебя. Мне очень жаль.
– Что мне делать?
— Есть выход, Дэнди-мальчик, и он не только облегчит сложившуюся ситуацию, но и все последующие годы. Конечно, тебе придется кое-чем пожертвовать. Для начала, длительный курс лечения в частном реабилитационном центре, но еще раньше от тебя потребуется полное сотрудничество. Первое гарантирует твое незамедлительное исчезновение, второе — поимку и устранение Карлоса Шакала. Ты будешь свободен, Рэнди.
– Все, что угодно!
— Как ты с ним связываешься?
— У меня есть телефонный номер! — Гейтс начал искать свой кошелек, вытащил его из кармана и дрожащими пальцами начал в нем рыться. — Его знают только четыре человека!
Префонтейн принял свой первый почасовой гонорар в размере двадцати тысяч долларов, велел Рэнди идти домой, молить прощения у Эдит, и готовиться завтра же покинуть Бостон. Брендан слышал о частной клинике в Миннеанаполисе, где, по его сведениям, состоятельные люди анонимно получали помощь; он уточнит все утром и позвонит ему, естественно рассчитывая получить второе вознаграждение за свои услуги. Как только потрясенный Гейтс покинул номер, Префонтейн подошел к телефону и позвонил Джону Сен-Жаку в «Транквилити Инн».
— Джон, это судья. Не задавай мне вопросов, у меня есть срочная информация, которая может оказаться бесценной для мужа твоей сестры. Я знаю, что не смогу связаться с ним, но мне известно, что он работает с кем-то из Вашингтона…
— Его имя Алекс Конклин, — перебил Сен-Жак. — Минуту, судья, Мари записала номер в записную книжку на столе. Дайте мне туда перейти. — Раздались звуки, как если бы телефон поставили на твердую поверхность, а затем раздались щелчки — это взяли другую трубку. — Вот он, — брат Мари продиктовал номер.
— Я все потом объясню. Спасибо тебе, Джон.
— Проклятье, все мне говорят одно и то же!
Префонтейн набрал номер с кодом штата Виргиния.
— Да? — коротко и отрывисто сказали из трубки.
— Мистер Конклин, моя фамилия Префонтейн, а этот номер мне дал Джон Сен-Жак. Мне нужно сообщить вам нечто очень важное.
— Вы тот судья, — перебил Алекс.
— Боюсь, это в прошлом, далеком прошлом.
— Так в чем дело?
— Я знаю, как связаться с человеком, которого вы называете Шакалом.
– Что?
— Слушайте меня.
Бернардин смотрел на звонящий телефон, какое-то время решая про себя, стоит ли снимать трубку. Но выбора не было, он должен был это сделать.
— Да?
— Джейсон? Это ты, или нет?.. Возможно, я позвонил в другой номер.
– Алекс? Ты?
— Франсуа? А ты что там делаешь? Где Джейсон?
— Все произошло очень быстро. Я знаю, что он пытался связаться с тобой.
— Это был трудный день. Мы вернули Панова.
— Хорошие новости.
— Есть и другие. Например, телефонный номер, по которому можно позвонить Шакалу.
— У нас он тоже есть! И местоположение. Наш герой отправился туда час назад.
— Господи, как же вы его раздобыли?
— Очень затейливым способом, который мог придумать только твой Борн. Он чрезвычайно изобретателен, настоящий cameleon .
— Давай сравним, — предложил Алекс. — У тебя какой номер?
Бернардин продиктовал номер, выписанный по указанию Джейсона.
Тишина в трубке была подобна немому крику.
— Номера не совпадают, — произнес, наконец, Алекс задыхающимся голосом. — Они не совпадают!