— Я не знала об этом еще долго после того, как генерал убил ее. Кажется, его звали Вилье.
— Именно так, — Джейсон посмотрел через тропинку на спокойные темные воды пруда, по которым плавали скопления белых лилий. Перед ним снова встали образы из прошлого. — Это я нашел его… нашел их. Вилье был в кресле с высокой спинкой, в руке у него был пистолет, его жена лежала на кровати — обнаженная, окровавленная, мертвая. Он собирался застрелиться. Это была подходящая казнь для предателя, сказал он, потому что преданность жене ослепила его, и в этой слепоте он предал свою возлюбленную Францию… Я убедил его, что есть другой путь; это почти сработало — тринадцать лет назад. В странном доме на Семьдесят первой улице в Нью-Йорке.
— Я не знаю, что произошло в Нью-Йорке, но генерал Вилье оставил инструкции, чтобы после его смерти все события в Париже стали достоянием публики. Когда он умер, и стала известна правда, говорят, Карлос впал в бешенство и убил несколько высоких военных чиновников просто потому, что они были генералами.
— Это все в прошлом, — резко перебил Борн. — А мы здесь и сейчас, тринадцать лет спустя. Что происходит сейчас?
— Я не знаю, мсье. Мои шансы равны нулю, не так ли? Так или иначе, я думаю, ты меня убьешь.
— Может, и нет. Помоги мне взять его, и ты избавишься от нас обоих. Сможешь вернуться на Средиземное море и жить спокойно. Тебе даже не придется прятаться — ты просто вернешься куда бы то ни было после нескольких прибыльных лет в Париже.
— Прятаться? — переспросила Лавьер, изучая изможденное лицо своего захватчика. — То есть «исчезнуть»?
— В этом не будет необходимости. Карлос не сможет достать тебя, потому что он будет мертв.
— Да, эту часть я понимаю. Меня интересует исчезновение вместе с «прибыльными» годами. Будет ли эта прибыль исходить от тебя?
— Да.
— Понятно… Ты это предложил Санчесу? Прибыльное исчезновение?
Эти слова словно приобрели твердость руки и дали ему пощечину. Джейсон посмотрел на пленницу.
— Значит, это был Санчес, — промолвил он. — Лефевр действительно был ловушкой. Боже, он хорош.
— Он мертв, «Сердце солдата» вычищено и закрыто.
— Что? — Борн оцепенело вытаращился на Лавьер. — Это была его награда за то, что он загнал меня в угол?
— Нет, за измену Карлосу.
— Я не понимаю.
— У монсеньера везде есть глаза — уверена, это не сюрприз для тебя. Было замечено, что Санчес, полный отшельник, отправил несколько тяжелых ящиков вместе со своим главным поставщиком провизии, а вчера утром он не подстриг и не полил свой драгоценный сад, его летний ритуал, неизменный, как солнце. На склад поставщика был послан человек, чтобы открыть ящики…
— Книги, — тихо вставил Джейсон.
— Отданные на сохранение до дальнейших указаний, — закончила Доминик Лавьер. — Санчесу следовало отправиться быстро и тайно.
— И Карлос узнал, что никто в Москве не выдавал номер.
— Прошу прощения?
— Ничего… Что за человек был этот Санчес?
— Я не была с ним знакома, никогда даже не видела. Только слышала немногочисленные слухи.
— У меня нет времени на многие. Что за слухи?
— Похоже, это был очень большой человек…
— Это я знаю, — нетерпеливо перебил Джейсон. — Судя по его книгам, он был хорошо начитан, возможно, хорошо образован, даже его речь говорила об этом. Откуда он взялся и почему он работал на Шакала?
— Говорят, он кубинец и участвовал в революции Фиделя, и что он был глубоким мыслителем, а также учился на юридическом вместе с Кастро и был некогда отличным атлетом. Потом, конечно, как это бывает во всех революциях, с победой начались внутренние распри — по крайней мере так мне говорили мои старые друзья по баррикадам тревожных дней.
— Не понял. Растолкуй.
— Фидель ревновал к лидерам некоторых определенных отрядов, особенно к Че Гевара и к человеку, известному тебе как Санчес. В чем Кастро был больше самой жизни, эти двое были больше его самого, а Фидель не мог терпеть конкуренции. Че был отправлен на задание, стоившее ему жизни, а против Санчеса были выдвинуты надуманные обвинения в контрреволюции. До его казни оставался час, когда Карлос со своими людьми ворвался в тюрьму и похитил его.
— Похитил? Скорее, увел в одежде священника.
— Вполне допускаю это. Когда-то церковь со всеми своими средневековыми безумствами держала Кубу в руках.
— Ты говоришь это как будто с горечью.
— Я женщина, а Папа Римский — нет; он пережиток средневековья.
— Суд вынес приговор… Значит, Санчес объединил свои силы с Карлосом, два разочарованных марксиста в поисках своего собственного дела — или, быть может, своего собственного Голливуда.
— Я в этом деле слишком мелкая сошка, мсье, но, судя по твоим словам, эта фантазия принадлежит великолепному Карлосу; на долю Санчеса выпало горькое разочарование. Он задолжал Шакалу свою жизнь, так почему бы ее не отдать? Что еще ему оставалось?.. Пока не появился ты.
— Это все, что мне было нужно. Спасибо. Я просто хотел заполнить несколько пробелов.
— Пробелов?
— Некоторые сведения о событиях, которые я не знаю.
— Так что мы теперь будем делать, мсье Борн? Разве не это был ваш начальный вопрос?
— А что вы хотите делать, мадам Лавьер?
— Я знаю точно, что не хочу умирать. И я не мадам Лавьер в смысле семейных отношений. Связанные с этим ограничения всегда претили мне, а преимущества не были необходимы. Многие годы я была дорогой девушкой по вызову в Монте-Карло, Ницце и Кап-Феррате, пока красота не покинула меня. От того времени у меня остались друзья, временные любовники, которые заботились обо мне в память о былых временах. Большинство из них уже умерли, к сожалению.
— Кажется, ты говорила, что тебе очень хорошо платят за замену сестры.
— О, мне платили и отчасти все еще платят, поскольку я все еще ценна. Я вращаюсь в элитных кругах Парижа, где процветают сплетни, а это часто бывает полезно. У меня превосходная квартира на авеню Монтейн. Антиквариат, отличные картины, прислуга, банковский счет — все, что должно быть у женщины, бывшей некогда в моде, для кругов, в которых она все еще обитает. И деньги. Каждый месяц на мой счет переводится восемьдесят тысяч франков из Женевы — несколько больше, чем мне необходимо для оплаты счетов. Поскольку, видишь ли, именно я должна их оплачивать, никто больше не может этого сделать.
— Значит, у тебя есть деньги.
— Нет, мсье. У меня есть стиль жизни , а не деньги. Так хочет Шакал. Не считая своих стариков, всем остальным он платит только за то, что получает на условиях срочной службы. Если бы на десятый день каждого месяца из Женевы не приходили деньги, я была бы полностью разорена в течение тридцати дней. Но в том случае, если бы Карлос решил избавиться от меня, в деньгах не было бы необходимости. Со мной просто было бы все покончено — как сейчас. Если бы я вернулась сегодня утром в мою квартиру на Монтейне, я бы уже оттуда не вышла… как моя сестра не вышла из той церкви в Нейл-сюр-Сьен.