— В чем дело?
– Остановись , — крикнул молодой тренер. — Тормози и заглуши двигатель.
— Да что с тобой?
— Не пойму, — Бенджамин задрал голову и смотрел на чистое небо и дрожащие огоньки звезд. — Облаков нет, — сказал он загадочно, — грозы тоже.
— И дождя тоже нет. Ну и что? Я хочу добраться до испанского комплекса!
— Вот опять!..
— О чем, черт возьми, ты говоришь? — и тут Борн тоже услышал: издалека донесся неясный гром, однако ночь была ясной. Еще, снова и снова, один глубокий раскат за другим.
– Там! — воскликнул молодой русский из Лос-Андже shy;леса, вскочив в джипе и указывая на север. — Что это?
— Это огонь, юноша, — тихо и неуверенно ответил Джейсон, тоже поднявшись и уставившись на пульсирующее желтое зарево, осветившее горизонт. — И по-моему это как раз в испанском комплексе. Там он изначально обучался, и это и есть то, зачем он приехал — взорвать здесь все! Это его месть!.. Садись, нам надо попасть туда!
— Нет, ты ошибаешься, — возразил Бенджамин, быстро опустившись на сиденье, когда Борн завел двигатель и вдарил по акселератору. — До «Испании» не больше пяти-шести миль отсюда. Эти огни гораздо дальше.
— Просто покажи мне кратчайший маршрут, — сказал Джейсон, утопив педаль газа.
Под руководством тренера, представлявшим собой резкие выкрики «Поверни здесь!», «Направо!» и «Дальше по этой дороге!», они пронеслись через «Париж» и дальше на север в следующие сектора, помеченные «Марсель», «Монблан», «Ле Харв», «Страсбур» и множество других, огибая городские площади и проносясь по удивительным улицам и миниатюрным городским кварталам, пока не увидели перед собой «испанскую» границу. Чем ближе они подъезжали, тем громче бухали взрывы, тем ярче было желтое ночное небо. Охранники у ворот яростно терзали свои телефоны и рации; взвыли сирены из двух нот, перекрывая крики: полицейские и пожарные машины появились будто ниоткуда, промчались по улицам «Мадрида» на пути к следующему северному переезду.
— Что происходит? — прокричал Бенджамин, выскочив из джипа и забыв о всяких запретах говорить не по-русски. — Я из командующего персонала! — добавил он, вставляя свою карточку в терминал, после чего барьер поднялся. — Скажи мне!
— Безумие какое-то, товарищ! — прокричал в ответ офицер из окошка будки. — Невероятно!.. Будто земля сошла с ума! Сначала «Германия», повсюду взрывы и огонь на улицах и домах. Земля ходит ходуном, и нам говорят, что это какое-то землетрясение. Потом то же самое в «Италии» — «Рим» превратился в факел, а в «греческом» секторе — «Афины» и порт «Пиринеи» тоже пылают, взрывы не прекращаются!
— Что говорит Штаб?
— Они не знают, что сказать! Бред про землетрясение — только бред, не более того. Все в панике, отдают приказы и тут же отменяют их. — В будке раздался очередной звонок, он сорвал трубку и некоторое время слушал, потом закричал изо всех сил: — Безумие, это полное безумие! Вы уверены?
— Что такое? — крикнул Бенджамин, в окошко.
— «Египет»! — прокричал он в ответ, прижимая трубку к уху. — «Израиль»! .. «Каир» и «Тель-Авив» — огонь повсюду , бомбы повсюду! Никто не может справиться с разрушениями; грузовики врезаются друг в друга в узких улицах. Гидранты сорваны, вода стекает в канавы, но улицы по-прежнему в огне… И какой-то идиот только что позвонил и спросил, правильно ли установлены знаки «Не курить» — в то время как деревянные постройки вот-вот разрушатся! Идиоты. Все идиоты!
— Иди сюда! — крикнул Борн, проехав через ворота. — Он где-то здесь! Ты веди, а я… — его слова потонули в оглушительном взрыве прямо впереди, в центре «мадридского» бульвара Прадо. Это была мощнейшая детонация, древесина и камни взлетели в огненное небо. Потом, будто сам «бульвар» был живой, пульсирующей стеной огня, языки пламени покатились вперед, свернув налево из «города» на дорогу, которая вела к переезду через границу. — Смотри! — крикнул Борн, наклонившись из джипа к земле и коснувшись гравия; он поднес пальцы к ноздрям. — Боже , — воскликнул он. — Вся это чертова дорога пропитана бензином! — В тридцати ярдах перед джипом прогремел взрыв, послав во все стороны камни, загремевшие по металлической решетке, и пыль; пламя все с большей скоростью понеслось к джипу. — Пластид! — сказал Джейсон сам себе, потом крикнул Бенджамину, который бежал к джипу: — Вернись обратно! Пусть все убираются отсюда! Этот сукин сын напичкал все вокруг пластиковой взрывчаткой! Двигайтесь к реке!
— Я еду с тобой! — крикнул молодой русский, ухватившись за дверцу.
— Извини, парень, — ответил Борн, взревел двигателем и сорвал армейский джип назад через открытые ворота, распластав Бенджамина по гравию. — Это дело для взрослых.
— Что ты делаешь? — прокричал Бенджамин затихающим на расстоянии голосом.
— Грузовик с горючим, этот чертов грузовик с горючим! — прошептал Джейсон, врываясь в «Страсбур, Франция».
Это случилось в «Париже» — где же еще, если не в Париже! Громоздкая копия Эйфелевой башни взлетела с такой силой, что земля задрожала. Ракеты? Шакал утащил из Кубинки ракеты! Несколько секунд спустя позади него начались еще взрывы, улицы потонули в пламени. Повсюду . Вся «Франция» уничтожалась таким образом, который только психу Адольфу Гитлеру мог присниться в его самых извращенных снах. Паникующие люди бегали по улицам, кричали, падали, молились богам, отвергнутым их лидерами.
«Англия»! Он должен был попасть в «Англию», а уж потом, в конечном итоге, в «Америку», где так или иначе, говорили ему все его инстинкты, наступит конец всему. Надо было найти грузовик, на котором едет Шакал, и уничтожить обоих. Он мог это сделать — он должен это сделать! Карлос думает, что он погиб, а это ключ, потому что Шакал будет делать то же, что сделал бы Джейсон Борн, будь он Карлосом. Когда вселенская катастрофа, запаленная им, достигнет своего пика, Шакал бросит грузовик и запустит последовательность, необходимую для того, чтобы уйти отсюда — в Париж, в настоящий Париж, где его армия стариков распространит весть о триумфе их монсеньера над вездесущими неверующими русскими. Это должно быть где-то поблизости от тоннеля, вне всяких сомнений.
Гонку через «Лондон», «Кавентри» и «Портсмут» можно было сравнить только с кинохроникой бомбежек, обрушенных Люфтваффе на Великобританию, сопровождаемую сначала свистом, а потом тихим ужасом ракет V-2 и V-5. Но жители Новгорода не были англичанами — спокойствие уступило массовой истерии, забота о коллективе превратилась в борьбу за собственную жизнь. Впечатляющие воспроизведения Биг-Бена и здания Парламента потонули в бушующем пламени, авиационные заводы «Кавентри» превратились в факел, а улицы кишели кричащими, испуганными толпами, бежавшими к Волхову и верфям «Портсмута». Там, с уменьшенного в размерах пирса, люди десятками прыгали в воду, чтобы тут же попасть в магниевые сетки, где резкие, кривые разряды электричества прошивали воздух, отправляя безжизненные тела к следующим ловушкам над и под поверхностью воды. Увидев это, парализованная на какое-то время толпа ринулась затем в панике в миниатюризированный город «Портси»; охранники бросили свои посты, и ночью правил хаос.