— Для чего? Зачем?

— Они забрали мою жену, — просто, с ровной интонацией ответил Дэвид, но в его спокойствии чувствовалась леденящая напряженность. — Они увели Мари от меня.

Глаза Конклина слегка прикрылись, хотя неподвижный взгляд их продолжал следить за Веббом.

— Повтори это еще раз, мне кажется, что я тебя не расслышал.

— Ты слышал все очень хорошо! Вы все законченные подлецы! Все вы прячетесь в глубине своих крысиных нор, где сочиняете свои грязные сценарии.

— Нет! Ко мне это не относится! Я не мог этого сделать! О чем, черт возьми, ты говоришь? Разве Мари исчезла?

— Она уже по ту сторону океана. Я собираюсь за ней. На Коулун.

— Ты сошел с ума! Безумец!

— Выслушай меня, Алекс. Прислушайся ко всему, что я скажу тебе... И вновь слова накатывались друг на друга, пытаясь разрушить смысл речи, но только теперь их беседа проходила под жестким контролем, чего ему так не хватало при разговоре с доктором Пановым.

В самом начале рассказа Конклин, неуклюже хромая, прошел от бара к дивану и уселся на него, не сводя глаз с Вебба, а когда тот закончил, вновь подошел к бару и наполнил очередной стакан.

— Это сверхъестественно, — произнес он после долгой паузы, тишина которой носила зловещий оттенок, и, поставив стакан на столик, добавил: — Это похоже на то, что их стратегия оказалась оседланной и сошла с линии.

— Сошла с линии?

— Стала неуправляемой.

— Но каким образом?

— Не знаю, — продолжал ветеран-тактик, стараясь подбирать слова.

— Представь, что тебе дали всего лишь черновой сценарий, который может иметь массу неточностей, и когда в процессе игры происходит подмена цели, скажем, твоя жена и ты меняются местами, то вся пьеса может провалиться. Твоя первая реакция была именно такой, какую и ожидали режиссеры, но когда ты упомянул слово «Медуза», ты вышел за рамки пьесы, ты произнес слова, которых там быть не должно, и твои партнеры дали сбой. Кто-то просчитался, и, я думаю, произошло что-то непредвиденное.

— Я рассчитываю, что за оставшуюся ночь и завтрашний день ты поможешь мне найти кое-какие ответы. Завтра вечером я вылетаю в Гонконг. Конклин подался вперед, медленно покачивая головой. Его дрожащая правая рука вновь потянулась к стакану.

— Ты выбрал не ту лошадь, друг мой. Я совершенно бесполезен для тебя, как корзина для мусора: мне уже давно не выдают текущей оперативной информации, не говоря уже о стратегических операциях. Да и кому я нужен, Вебб? Никто не хочет иметь дела со старым алкоголиком. И если меня еще не выбросили, как грязную тряпку, то только по одной причине, которая сидит у меня в голове. Но я каждый раз жду последнего приказа, который может поставить и последнюю точку.

— Да, я знаю как он звучит: «Убить его. Он слишком много знает».

— Может быть, ты этого хочешь?

— Ты вынуждаешь меня поступать так, — медленно произнес Вебб, доставая пистолет из плечевой кобуры.

— Да, видимо, все повторяется. То, в чем ты убежден, ты можешь выполнить в любой ситуации. Ты Дельта, которого я хорошо знал. Одним выстрелом ты разнес череп одному из своих людей не потому, что ты знал, а потому что был «убежден», что он предатель. Ты помнишь Там-Квуан! Но ведь когда-нибудь ты можешь ошибаться?!

— В моей памяти нет подробностей про Там-Квуан, их знают другие, сказал Дэвид в тихой ярости. — Я вывел оттуда девять человек, и места для десятого, который выдал наши позиции, и мог привести нас в ловушку, там не было.

— Господи! И это твои правила?! Тогда спускай крючок и поступай со мной так, как ты поступил с ним — с нашим благочестивым Джейсоном Борном! Я говорил тебе еще в Париже — сделай это! — Тяжело дыша, Конклин замолчал и поднял налитые кровью глаза на Вебба.

— Мы были друзьями, Алекс! — почти закричал Дэвид.

— Сейчас это не имеет значения, — хрипло произнес тот в ответ, допивая из стакана. — Сейчас я не могу помочь тебе.

— Алекс, очнись, я знаю, что ты можешь!

— Оставь все это, солдат, у меня нет выбора и моя жизнь зашла в тупик. — С этими словами он в очередной раз повторил свой путь от дивана к бару.

— Твоя нога беспокоит тебя, Алекс?

— Что делать, я так и буду жить с этим.

— И умрешь ты тоже с этим, — сказал Вебб, поднимая оружие. — Потому что я не могу жить без моей жены, а ты хочешь отделаться от всей этой мерзости, в которую ты нас затолкал!

— Тебя, но не ее! — перебил его Конклин, наполняя стакан. — Не ее.

— Ты не понимаешь, Алекс, что убив одного из нас, ты убиваешь нас обоих.

— Тогда стреляй, черт возьми! Нажимай этот крючок, и покончим с этим! Ты думаешь, что я не помог бы тебе, если бы имел возможность? Ты не понимаешь этого, Дэвид? — Он держал стакан двумя пальцами и, неловко качнувшись, уронил его на пол. Осколки разлетелись во все стороны, но он продолжал говорить, не обращая на это внимания. — Я не хочу потерпеть еще одну неудачу, мой старый друг. — Легкая улыбка появилась на его лице. — А я уже раз проиграл, поверь мне. Я убил вас обоих и я только не хочу себе в этом признаться, надеясь, что смогу так прожить.

Вебб опустил пистолет.

— Ни того, что ты знаешь, ни того, что ты можешь узнать, сейчас не нужно. Так или иначе, но у меня есть свой шанс, и я хочу попытаться его не упустить. Но мои возможности ограничены болезнью, и вот поэтому я выбрал тебя. Если быть до конца откровенным, я ведь никого, кроме тебя, и не знаю. А еще у меня есть несколько идей, может быть, это даже целый план, но выполнить его нужно молниеносно.

— Ну-у? — Конклин для равновесия ухватился за бар.

— Можно я приготовлю кофе, Алекс?

Глава 7

На Конклина отрезвляюще подействовал не столько черный кофе, сколько доверие, которое сквозило в каждом слове его старого друга. Бывший Джейсон Борн глубоко уважал таланты своего бывшего смертельного врага и не скрывал этого. Они проговорили почти до четырех часов утра, проясняя размытые контуры их собственного стратегического плана, который базировался на последних реальных событиях, но предусматривал значительное их развитие в будущем. По мере испарения алкоголя, активность офицера ЦРУ возрастала, так что уже в середине их беседы он начал придавать законченные формы всему тому, что Дэвид пока формулировал весьма туманно. Он уже начинал чувствовать целиком всю основу, скрепляющую их стратегию, которая возникала в изможденном мозгу его собеседника в виде перемежающихся мозаичных образов, и облекал ее в слова.

— Ты описываешь достаточно широкую кризисную ситуацию, основанную на похищении Мари, а затем с помощью самой обычной лжи переводишь ее развитие в нужную сторону. Но твое главное условие — это высокая скорость перехода, где для противников не остается ни минуты на передышку...