Преследуя лимузин, Маркс смутно услышал, как Сорайя кричит ему, призывая развернуться. Он не обратил на нее внимания. Ну разумеется, что она ему скажет? Она же уверена, что Старика нет в живых.
Лимузин остановился на красный свет. Подъехав, Маркс опустил свое стекло.
– Эй! – окликнул он. – Питер Маркс, ЦРУ! Немедленно откройте!
Стекло водительской двери лимузина оставалось поднятым. Переключив передачу на парковку, Маркс выскочил из машины и застучал в стекло, размахивая удостоверением:
– ЦРУ! Откройте, черт побери! Откройте немедленно!
Стекло опустилось. Маркс успел увидеть Старика, неестественно прямо застывшего на заднем сиденье. Но тут водитель достал «люгер П-08», навел его Марксу в лицо и нажал на спусковой крючок.
От оглушительного выстрела у Питера лопнули барабанные перепонки. Раскинув руки, он отлетел назад и умер еще до того, как рухнул на мостовую.
Стекло поднялось, загорелся зеленый свет, и лимузин быстро тронулся с места.
Карим пристально разглядывал Борна.
– Этого не может быть. Брат, мне сообщили, что ты погиб.
Борн поднял чемоданчик.
– Однако, – сказал он, подражая голосу Фади, – я избежал гибели.
– Смерть неверным!
– Совершенно верно. – Хотя Борн сознавал, что перед ним Карим, ему было мучительно больно видеть лицо своего лучшего друга. – Мы снова вместе, брат!
Мартин предупреждал его, что из двоих братьев наиболее опасен Карим. «Он шахматист, – сказал Мартин. – Паук, затаившийся посреди паутины». У Борна не было никаких иллюзий. Как только Карим задаст какой-нибудь ключевой вопрос, ответ на который известен одному только его брату, маскарад будет окончен.
Это произошло быстро.
Карим поманил его к себе.
– Выйди на свет, брат, чтобы я после стольких месяцев смог снова на тебя посмотреть.
Борн шагнул вперед; ему на лицо упал яркий свет.
Карим стоял неподвижно, едва заметно покачивая головой, словно у него начался тик.
– Ты такой же хамелеон, каким был Фади.
– Брат, я привез устройство. Как ты можешь так ошибаться?
– Я случайно услышал, как один из агентов ЦРУ сказал…
– Случайно не Питер Маркс? – выпалил наугад Борн, потому что ничего другого ему не оставалось. Маркс был единственным в ЦРУ, с кем связывалась Сорайя.
Снова сбитый с толку, Карим нахмурился:
– И что с ним?
– Маркс – связной Сорайи Мор. Он повторяет ту дезинформацию, которой мы ее кормим.
Карим по-волчьи оскалился; в его глазах не осталось сомнения.
– Ответ неверный. ЦРУ считает, что мой брат погиб при налете на лжецентр «Дуджи» в горах на юге Йемена. Но ведь ты, Борн, не мог этого знать, так?
Он подал знак, и трое террористов, стоявших позади Борна, схватили его за руки. Глядя Борну в лицо, Карим шагнул вперед и вырвал у него из руки чемоданчик.
Подбежав к Питеру Марксу, распростертому на мостовой, Сорайя вдруг услышала надрывный рев мотоцикла, приближающегося сзади. Выхватив пистолет, она обернулась и увидела Тайрона на «Кавасаки». Тот только что отвез тело Мартина Линдроса в похоронное бюро.
Сбавив скорость, он дал молодой женщине возможность сесть на мотоцикл и тотчас же рванул вперед.
– Ты видел, что здесь произошло? Эти негодяи убили Питера.
– Мы должны их остановить. – Тайрон проскочил перекресток на красный свет. – Если сложить все вместе – взрывчатку «Си-4», копию лимузина твоего босса, самого твоего босса, забальзамированного на столе в мертвецкой, что получится?
– Вот каким образом они собираются проникнуть внутрь! – воскликнула Сорайя. – Увидев Старика на заднем сиденье лимузина, охранники тотчас же махнут рукой, пропуская его на подземную стоянку.
– Туда, где находится несущий фундамент здания.
Тайрон, нагнувшись к рулю, прибавил скорость.
– Стрелять в лимузин нельзя, – сказала Сорайя. – В этом случае есть риск, что «Си-4» рванет, и будет немало жертв среди случайных прохожих.
– И нельзя допустить, чтобы взрывчатка попала в подвал штаб-квартиры ЦРУ, – добавил Тайрон. – Так что будем делать?
Ответ появился сам собой. Заднее стекло лимузина опустилось, и кто-то начал в них стрелять.
Борн стоял совершенно неподвижно. Он попытался прогнать из мыслей изуродованное лицо Мартина Линдроса, но поймал себя на том, что ему этого не хочется. Мартин был рядом, обращался к нему, требовал возмездия за то, что с ним сделали. Борн его слышал, Борн его ощущал.
«Терпение», – мысленно приказал он себе.
Сосредоточившись, Борн определил, как именно расположились относительно него трое террористов. Затем он сказал:
– Я сожалею только о том, что не довел до конца начатое в Одессе. Твой отец все еще жив.
– Только на самом деле это уже не жизнь, а существование, – отрезал Карим. – Каждый раз, видя отца, я снова даю себе клятву заставить тебя дорого заплатить за то, что ты с ним сделал.
– Жаль, что сегодня отец тебя не видит, – заметил Борн. – Он схватил бы пистолет и своей рукой тебя пристрелил. Если бы только смог.
– Борн, я понимаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. – Карим остановился буквально в одном шаге от него. – Только посмотри на себя. Для всех, кроме нас с тобой, ты Фади, а я Линдрос. Мы существуем в своих обособленных мирах, сосредоточенные на мести. Разве ты сейчас думаешь не так? Разве все происходит не так, как ты замыслил? Разве не для этого ты принял обличье моего брата? – Он переложил чемоданчик из одной руки в другую. – Именно поэтому ты пытаешься вывести меня из себя. Разгневанного человека проще победить, не так ли учит даосизм Борна? – Он рассмеялся. – Но на самом деле своим последним хамелеонским поступком ты оказал мне неоценимую услугу. Ты полагаешь, что я пристрелю тебя, здесь и сейчас. Как же ты ошибаешься! На самом деле я, взорвав ядерное устройство, уничтожив штаб-квартиру ЦРУ, отвезу тебя к тому, что от нее останется. И пристрелю тебя там. И тогда Мартин Линдрос, убивший Фади, самого кровавого террориста за всю историю, станет национальным героем. А поскольку я уже убил директора ЦРУ, как ты думаешь, кого благодарный президент назначит на эту должность?
Карим снова рассмеялся.
– Я возглавлю Центральное разведывательное управление, Борн. И смогу переделать его по своему желанию. Как тебе это нравится?
При упоминании грядущей судьбы штаб-квартиры ЦРУ Борн услышал звучащий в голове голос Мартина. «Не сейчас, – подумал он. – Не сейчас».
– На самом деле меня больше интересует судьба Сары ибн Ашеф.
Глаза Карима вспыхнули огнем. Он наотмашь ударил Борна по лицу.