— И вот примерно лет десять тому назад наши микробиологи пришли ко мне с предложением, поскольку в то время именно я руководил здесь всеми научно-исследовательскими разработками. По их прогнозам, в странах третьего мира должны были появляться и распространяться все новые и новые опасные заболевания, и связано это с низким уровнем жизни и ростом населения. Иначе говоря, на нашей планете остается все меньше и меньше мест, где вспышки опасных заболеваний могли бы быть локализованы и изолированы от всего остального мира. И у промышленно развитых стран нет средств защиты от этой чумы, этих болезней, которые могут оказаться даже опаснее СПИДа или гемморрагической лихорадки. Мои люди надеялись, что, работая с наименее известными из них, мы получим не только очень важные и интересные чисто научные данные, но и сможем выработать сыворотки, предотвращающие распространение опаснейших заболеваний. Один из вирусов, на котором они сосредоточили свое внимание, являлся смертельным для определенного вида обезьян, генетика которых весьма схожа с человеческой. И вот мы создали рекомбинантную сыворотку-коктейль против этого вируса, а также разработали биотехнологию производства антител в промышленных масштабах, схема которого могла бы послужить в будущем образцом для изготовления других подобных сывороток. — Он взглянул на гостей, глаза его так и горели энтузиазмом и неподдельной искренностью. — Именно по поводу этих разработок и исследований я вам и звонил, госпожа Петрелли. Возможно, наши скромные усилия помогут спасти мир. Я, по крайней мере, искренне надеюсь на это.
Но Джесси Окснард вовсе не был так уж уверен в этом. То был крупный грузный мужчина с тяжелой челюстью и пышными усами. Он нахмурился и, помолчав немного, заметил:
— Но все эти разработки... да и сама сыворотка... они ведь пока только на стадии исследования, верно?
На загорелом аристократическом лице Тремонта мелькнула понимающая улыбка. Он покачал головой, и отблески пламени из камина эффектно заиграли в его красивых седых волосах.
— Мы уже прошли стадии испытания на животных, в том числе и приматах. Нам удалось доказать, что сыворотка успешно вылечивает зараженных вирусом обезьян. И, как я уже говорил, мы разработали технологию ее массового производства. Фактически на данный момент мы уже располагаем миллионами доз. И собираемся получить патент на свое изобретение, а также подать все материалы на одобрение в Администрацию по контролю за продуктами питания и лекарствами. Для использования в ветеринарии.
Нэнси Петрелли наблюдала за тем, какое впечатление производят все эти речи на главного врача, и не переставала дивиться ораторским способностям Виктора Тремонта. Да она сама уже почти верила каждому его слову. Нет, увлекаться не стоит, когда имеешь дело с Виктором, надо держать ухо востро. Она и думать себе не позволяла, что он, к примеру, может быть ее другом. Сначала она была нужна ему для первых инвестиций, позднее понадобилось ее влияние в верхах — в качестве конгрессмена и секретаря Комитета по здравоохранению. И как бы он ни притворялся и ни пускал пыль в глаза, истинную цену ему она знала всегда.
Нэнси была реалисткой. Носила короткую стрижку, была энергична и напориста. Одевалась женственно и одновременно — как подобает деловой женщине, в вязаные костюмы от Сент-Джон. Она предпочитала не рисковать, разве что в самом крайнем случае, когда собственная выгода была очевидна. И поддерживала Виктора и затеянную им грандиозную авантюру лишь потому, что чувствовала: дело сулит несметные прибыли. В то же время она прекрасно осознавала, что, если его на чем-то поймают, он будет отвечать за массовую гибель людей. А потому решила дистанцироваться от него при первом же намеке на неприятности. Ну а потом — стоять на своем и твердить, что о его преступных замыслах она ничего не знала. И в то же время она очень надеялась на успех предприятия и на то, что затея Тремонта ее обогатит.
И вот, чтобы усыпить возможные подозрения Окснарда на свой счет, она заметила кисло:
— Но обезьяны все же не люди, доктор Тремонт.
Виктор вопросительно покосился на нее и кивнул.
— Согласен. Но в данном случае они очень близки. И генетически, и физиологически.
— Что-то я вас не совсем понимаю. Давайте немного разберемся в этом вопросе, — пробурчал Окснард, поглаживая пышные усы. — Вы ведь не можете быть стопроцентно уверены, что эта сыворотка годится для излечения людей.
— Конечно, нет, — с мрачным видом ответил Тремонт. — И не будем этого знать, пока не испытаем сыворотку на людях. Но с учетом сложившейся ситуации, думаю, все же стоит попробовать.
Главный врач снова нахмурился.
— Но это нешуточное препятствие. Ведь нельзя исключать, что мы вдруг обнаружим полную непригодность и даже вред применения сыворотки на людях.
Тремонт сплел пальцы и какое-то время разглядывал свои руки. Затем поднял голову и произнес с той же почти неподдельной искренностью:
— Что ж, по крайней мере, один факт выглядит вполне определенным. Тот факт, что, если не предпринять самых срочных мер, не найти средства от этого ужасного вируса, умрут миллионы людей, — он удрученно покачал головой. — Думаете, меня самого не раздирали сомнения? Вот почему я колебался, и прошло целых два дня, прежде чем решился выйти с этим предложением. Я прежде всего должен был внушить самому себе, что поступаю правильно. И теперь мой ответ — да. Да, я совершенно убежден, что наша сыворотка наверняка поможет справиться с этой ужасной эпидемией. Но разве я могу гарантировать, что она не приведет к еще большим страданиям до тех пор, пока не пройдет все положенные испытания?
Все трое задумались. Джесси Окснард знал, что просто не имеет права рекомендовать сыворотку Тремонта для использования без тщательной проверки. С другой стороны, он понимал, что, если все же удастся с ее помощью спасти миллионы людей от неминуемой гибели, он будет выглядеть в их глазах смелым и решительным политиком.
Нэнси Петрелли продолжала думать и тревожиться о себе. Она знала, что сыворотка поможет, но за время пребывания в политике научилась осторожности и умению не показывать со всей определенностью, на чьей ты стороне. Нет, ее позиция сведется к тому, что она будет всячески призывать к осторожности. И если понадобится, присоединится к меньшинству, которое в конечном счете — в этом она была твердо уверена — перейдет на сторону Виктора.
Виктора Тремонта терзали тревожные мысли о Джоне Смите и двух его друзьях. После доклада аль-Хасана о фиаско в Сьерра-Неваде о них ничего не было слышно. Нет, надо отмести все эти мысли и вернуться к настоящему. Он уже замыслил один эффектный маневр, с помощью которого надеялся окончательно убедить главного врача, а через него — и президента. Теперь надо было выбрать самый выгодный момент.
И вот, глядя на задумчивые мрачные лица Петрелли и Окснарда, он решил, что такой момент настал.
Он должен сломить их пассивность и нерешительность. Если не удастся убедить Окснарда, все труды и старания последних десяти лет пойдут прахом.
Я не проиграю, — подумал он. — Просто не имею права проиграть.