Сквозь зеркальные стекла окон небоскреба Смит видел одинокого охранника в форме, который дремал в вестибюле за столиком службы безопасности. Смит мог без труда проскользнуть мимо него, но не видел смысла рисковать. Современное здание предоставляло много других, надежных и привычных способов проникнуть в него.
Смит продолжал шагать по подъездной дорожке, которая вела к освещенному, но запертому гаражу. Примерно в десяти шагах за пандусом виднелась дверь пожарной лестницы. Именно то, что требуется. Он дернул за ручку. Дверь была заперта изнутри. Смит пустил в ход отмычки, замаскированные под инструменты, которые он носил в своем медицинском наборе. Замок поддался с четвертой попытки.
Смит вошел внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь, уложил отмычки в рюкзак и прислушался. Лестница была пуста, она уходила вверх и исчезала из виду. Смит выждал две минуты и начал подниматься. Мягкие подошвы туфель почти не издавали звуков. Компания «Летучий дракон» находилась на восьмом этаже. Смит дважды замирал на месте, когда где-то наверху открывались двери и в коридорах гулко звучали шаги.
На восьмом этаже он вынул из рюкзака стетоскоп и приложил его раструб к двери. Убедившись в том, что по ту ее сторону ничто не движется, он открыл дверь и вошел в приемную с зеленым ковром и белыми стенами, отделанную по последней моде стеклом, хромированной сталью и замшей.
Широкий проход с такими же белыми стенами и изумрудной дорожкой вел в поперечный коридор, в который выходили двустворчатые двери, одни из стекла, другие — из полированного дерева. Коридор вытягивался в обе стороны. Стеклянная дверь «Летучего дракона» была третьей по счету. Проходя мимо, Смит мельком посмотрел на нее. В приемной было темно. За ней он увидел просторную освещенную комнату с рядами пустых столов, а за столами — окна. По левой и правой стенам тянулись ряды массивных дверей.
Проходя мимо в третий раз, Смит попробовал открыть входную дверь. Замок не был заперт. Смит нетерпеливо, но осторожно скользнул внутрь и беззвучно пробрался между столами к двери в дальнем углу. На ней золотыми латинскими буквами и китайскими иероглифами было выведено — «Ю Юнфу, президент и управляющий». В щели под дверью не было света.
Войдя внутрь, Смит в лучах света из наружной комнаты прошел к огромному столу. Он включил настольную лампу, убавив яркость до минимума. Тусклый желтый луч осветил помещение призрачным сиянием, незаметным с улицы.
Смит закрыл наружную дверь и осмотрелся. Комната производила внушительное впечатление. Это был, конечно, не престижный угловой кабинет, но размеры с лихвой компенсировали этот недостаток. Из окон открывался роскошный вид — от реки и башен Пудуна до исторического Бунда, северо-восточного Шанхая на другом берегу протоки Сучжо и опять к реке, которая изгибалась к востоку и текла в сторону Янцзы.
Самым важным для Смита предметом обстановки был каталожный шкафчик с тремя отделениями, стоявший у левой стены. Еще в комнате были диван и кресла, обитые белой замшей, стеклянный кофейный столик, справа от него — полки во всю стену с книгами в кожаных переплетах. Тут и там висели подлинные полотна Джаспера Джонса и Энди Уорхола, а также панорамный снимок Шанхая конца XIX века. Письменный стол из красного дерева был очень велик, но в этом кабинете казался маленьким. Кабинет красноречиво говорил о своем хозяине — Ю Юнфу преуспел в обновленном Китае и хочет, чтобы все об этом знали.
Смит торопливо подошел к каталожному шкафчику. Тот был заперт, но отмычки быстро справились с замком. Смит вытянул верхний ящик. Папки были уложены по алфавиту — по-английски, с китайским переводом. Еще одно свидетельство честолюбия Ю Юнфу. Отыскав папку с надписью «Доваджер Эмпресс», Смит перевел дух. Только сейчас он поймал себя на том, что задерживал дыхание.
Он открыл папку прямо здесь, на верхней панели шкафчика, но обнаружил там только бесполезные документы внутренней переписки и грузовые декларации старых перевозок. Беспокойство Смита все возрастало, и он попытался взять себя в руки. Нужный документ оказался последним. Смит просмотрел декларацию, и его радость увяла. В документе были указаны правильные даты, а также порт отправки и назначения, Шанхай и Басра. Однако груз оказался совсем не тем, что он ожидал. Это был список товаров, которые якобы перевозило судно, — радиоприемники, проигрыватели компакт-дисков, черный чай, шелк-сырец и другие, вполне законные предметы. Копия официальной декларации, заверенная экспортной комиссией. Дымовая завеса.
Рассерженный Смит вновь открыл шкафчик и обыскал оставшиеся ящики, однако не нашел ничего, что имело бы отношение к «Эмпресс». Закрывая и запирая шкафчик, он поморщился. Но он не собирался опускать руки. Где-то рядом должен быть сейф. Смит оглядел просторный кабинет, пытаясь представить себе замысел хозяина — тщеславного, самодовольного человека с незатейливой фантазией.
Ну разумеется. Все очевидно. Смит вновь повернулся к каталожному шкафчику. Над ним висел панорамный снимок старого Шанхая в рамке. Он снял фотографию со стены. Сейф оказался именно там — маленький, простой, насколько мог судить Смит — без замка с часами и другой сложной электроники. Своими отмычками он...
— Кто вы такой? — осведомился голос с сильным акцентом.
Смит повернулся медленно, не делая провоцирующих движений.
В тусклом свете дверного проема стоял невысокий плотный китаец в очках с тонкой металлической оправой. Он держал в руке «зиг зауэр», целясь в живот Смиту.
* * *
Поздний вечер — лучшая пора в Пекине. Именно сейчас, под звездным небом, которое в недалеком прошлом было затянуто непроницаемой пеленой городского смога, заметны результаты неторопливого перехода от ужасающего задымления и серых социалистических будней к неэтилированному бензину и веселой ночной жизни. Караоке и серьезная симфоническая музыка уступают место дискотекам, кабачкам, клубам и ресторанам с «живой» музыкой и хорошей кухней. Пекин и поныне твердо стоит на коммунистических позициях, однако соблазны капитализма все же находят путь к его сердцу. Город стряхивает с себя сонное оцепенение, его жизнь становится все более кипучей.
Но Пекин еще не стал экономическим раем, как обещало Политбюро. Имущественное расслоение общества вынуждает рядовых граждан покидать город, поскольку жить здесь им не по карману. Негативные последствия перемен тревожили Филина, хотя он допускал, что остальные члены Постоянного комитета их попросту не замечают. Он внимательно следил за неудачными попытками Ельцина дать отпор алчным олигархам, которые едва не привели к краху экономику России. Китаю требовался гораздо более взвешенный подход к перестройке.
Однако первоочередной задачей Филина было добиться подписания договора по правам человека со Штатами. Этот договор играл важнейшую роль в его планах построения демократичного, социально ориентированного Китая.
Сегодня вечером состоялось специальное заседание Постоянного комитета. Из-под полуприкрытых век Филин наблюдал за своими коллегами, сидевшими за антикварным императорским столом в зале совещаний Джун Нань Хаи. Кто из этих людей его противник? Если в партии — а значит, и в правительстве — прошел какой-то слух, то это не просто сплетня, а просьба о поддержке. Следовательно, кто-то из суровых ветеранов, а может быть, кто-то из улыбчивых молодых, переоценивает свою позицию в деле подписания договора по правам человека. Вероятно, он размышляет об этом и сейчас, когда Филин ждет своей очереди выступить.