Промчавшись по широким улицам этих новых районов, Джон добрался наконец до городской стены и, проехав через Пуэрта де Бисагра, каменную арку IX века, нырнул в лабиринт тесных переулков, беспорядочно петлявших вокруг величайшей гордости горожан — Толедского готического собора — и их величайшего позора, практически до основания снесенного во время гражданской войны (и восстановленного после) Альказара.
Переданная Клейном карта оказалась весьма подробной, и Джону думалось, что он без труда доберется до обиталища баска-террориста. Вышло иначе — агент заплутал, сбившись с дороги в наплывших на город сумерках, попытался вернуться и обнаружил, что многие улицы настолько узки и круты, что их перегораживают чугунные столбики — от автомобилистов. В другие переулки можно было протиснуться, но едва-едва — прохожим приходилось отступать в глубокие ниши подъездов, пропуская ползущий «рено». Казалось, что каждый квадратный дюйм старого города был застроен особняками, памятниками, церквями, синагогами, мечетями, лавками, ресторанами еще в средние века. Зрелище очаровательное и очень опасное — слишком легко устроить засаду в такой тесноте.
По указанному в записке адресу, близ Куэста де Карлос V — едва ли не на вершине Толедского холма, в тени Альказара, — располагался, как ни странно, обычный доходный дом. На карте в этом месте стояла пометка, что ведущий к дому переулок настолько извилист и крут, что даже самый компактный автомобиль по нему не проедет. Пришлось оставить машину на стоянке и два квартала пройти пешком. Джон старался держаться в тени, сливаясь с текущей по прекрасному старому городу многоязычной, говорливой толпой туристов с фотокамерами.
Завидев впереди нужный дом, агент сбавил шаг. То был типичный для этих мест кирпичный четырехэтажный дом, с почти плоской крышей из красной черепицы, безо всяких архитектурных излишеств. И окна — по два на этаж, — и входная дверь находились в глубоких нишах. Проходя мимо, Джон обратил внимание, что дверь парадного распахнута настежь и в тесном коридоре горит свет.
В глубине дома виднелась лестница, ведущая на верхние этажи.
Не останавливаясь, агент прошел мимо, туда, где на перекрестке четырех улочек образовалась небольшая площадь, сплошь окаймленная лавочками и барами. Джон устроился за столиком уличного кафе, откуда хорошо был виден дом и окна второго этажа, где должен был жить баск, и заказал пива и тапас — набор закусок. В воздухе витали ароматы кардамона, имбиря, острого перца. В соседнем клубе играла музыка — дерзкие ритмы доминиканской меренгипроникли в бывшую метрополию. Звонкие ноты плыли в вечернем воздухе; агент жевал, потягивал пиво и наблюдал, не привлекая к себе внимания.
В конце концов терпение его было вознаграждено: из парадного вышли в пятно сочащегося из дверей света трое. Один изрядно походил на фотографию арестованного баска из архивов Сюртэ — те же кустистые черные брови, впалые щеки, массивный подбородок. Джон торопливо расплатился и вышел на улицу. На город спустилась ночь, и по булыжной мостовой растеклись непроглядно-черные тени. Агент двинулся было в сторону доходного дома, когда внезапно накатившее острое ощущение угрозы заставило его замереть в густой тени ветвей.
Холодное дуло пистолета уткнулось ему в шею.
— Нас предупреждали, что ты явишься, — хрипло прошептал по-испански тот, кто стоял за спиной агента.
По узкой улочке еще брели поздние гуляки, но заметить американца и его противника было почти невозможно — фонарей в старом городе явно недоставало.
— Вы меня ждали? — переспросил Джон тоже по-испански. — Интересно. «Черное пламя» вернулось в бой.
Дуло больно вдавилось в позвонок.
— Сейчас мы перейдем улицу и войдем в дом, за которым ты следил. — Краем глаза Джон заметил, как террорист снимает с пояса рацию. — Вырубайте свет, — бросил баск в микрофон. — Мы идем.
Невозможно одновременно разговаривать и следить за пленником с прежним вниманием. Агент пришел к выводу, что лучшего шанса у него не будет, в тот самый миг, когда террорист выключил рацию. Следовало рискнуть.
Пригнувшись, Джон со всей силы вколотил локоть под ложечку своему противнику. Тот рефлекторно спустил курок. Хлопнул глушитель, но звук затерялся в доносящемся с площади гаме; пуля прошла мимо и выбила фонтанчик искр из брусчатки. Прежде чем террорист успел опомниться, агент ушел в перекат, одновременно ударив ногой в лицо противнику, и тот со стоном повалился на бок.
Джон подскочил к нему. Баск был жив, но без сознания. Отобрав у противника пистолет (старый немецкий «вальтер» — неплохое оружие), агент взвалил неподвижную тушу на плечо и поспешил к машине. Террористы уже ждут пленника и очень скоро выйдут посмотреть, куда запропастился их товарищ.
Когда Джон упихивал квелого баска на переднее сиденье, тот застонал и дернулся. Агент торопливо обежал машину, но, усаживаясь за руль, краем глаза заметил отблеск света — едва очнувшись, террорист выхватил нож. Впрочем, парень был настолько слаб, что американец без труда отобрал у него пружинный кинжал.
— Bastardo! -прохрипел баск, глядя на своего бывшего пленника злыми черными глазами.
— А вот теперь — поговорим, — бросил Смит по-испански.
— Ну уж нет! — Террорист дико озирался; глаза его блуждали, словно в поисках убегающей мысли.
Агент внимательно разглядывал свою жертву. Террорист был высок и широкоплеч настолько, что казался сутулым. Густые курчавые черные волосы колыхались чернильным облаком. А еще он был очень молод. Рост и густая поросль на щеках делали его старше, но Смит дал бы парню от силы лет двадцать — для американцев еще мальчишка, но в мире терроризма — уже боец.
Под этим пристальным взглядом баск прищурился, неуверенно потирая подбородок.
— Меня ты тоже убьешь?
Смит проигнорировал вопрос.
— Твое имя?
Юноша задумался на миг, но, видно, решил, что это не самая важная тайна.
— Бишенте. Меня зовут Бишенте.
Фамилии он не назвал... но с этим агент готов был смириться. Не выпуская пистолета, свободной рукой он подсунул нож террористу под кадык. Бишенте дернулся, запрокидывая голову.
— Уже хорошо, — проговорил американец. — А теперь расскажи мне о «Черном пламени».
Молчание. Бишенте трясся, как лист, молодея на глазах. Джон осторожно провел клинком по щеке юноши, чуть вдавил лезвие в кожу. Баск попытался шарахнуться, но в машине было тесно.
— Я не хочу тебя убивать, — заметил агент. — Давай лучше поговорим культурно.
Бишенте сморщился. Джону показалось, что его пленник переживает некую душевную борьбу. Внезапно решившись, агент убрал нож. Рискованно, но порой психология дает лучшие результаты, чем грубая сила.
— Послушай, — проговорил он, покручивая нож в пальцах, — мне нужны сведения. Ты слишком молод для этих игр. Расскажи о себе. Как ты вообще связался с «Черным пламенем»?
Он сложил нож и убрал его. Взгляд Бишенте растерянно скользнул вслед оружию — очевидно, такого юноша не ожидал.