- Брэй, слава Богу! Мы ждем уже несколько часов!

- Мы?

- Посол Уинтроп.

- Он там, у тебя?

- Да, все в порядке!

- Тогда дай мне поговорить с ним!

Скофилд был приятно удивлен и даже обрадован таким поворотом дел. Если Роберт Уинтроп жив, то у него появилась надежда на внушительную победу над Матарезе.

- Брэндон, я слушаю тебя. Боюсь, что я чуть не силой вырвал трубку у твоей приятельницы.

- Что случилось? Я несколько раз пытался дозвониться до вас...

- Я был ранен, мне необходим был врач. Я знавал одного врача в Фредериксбурге, у которого была частная клиника. Ведь не мог же я показаться в Вашингтоне с простреленной рукой. Я не хотел, чтобы твое имя выплыло при расследовании этой истории.

- Боже мой... Я даже не мог предположить этого.

- Где ты сейчас?

- Недалеко от Бостона. Я хотел бы очень многое рассказать вам, но только не по телефону. Все это я изложил на бумаге и положил в конверт вместе с четырьмя рентгеновскими снимками. Я хотел бы, чтобы вы получили этот конверт и ознакомили с его содержимым президента.

- Матарезе?

- Гораздо масштабнее, чем любой из нас может вообразить. У меня есть и доказательства.

- С первым рейсом вылетай в Вашингтон. Я отправлюсь к президенту прямо сейчас, и он предоставит тебе полную защиту и военный эскорт, если будет необходимо.

- Я не могу сделать это, сэр.

- Почему? - Посол был удивлен.

- Здесь есть заложники. Мне нужно время. Они погибнут, если я не выкуплю их.

- Торги? Ты не должен этим заниматься. Предоставь это правительству.

- Но это очень длинный путь, а нажать на спусковой крючок много времени не требуется. Я должен это сделать, так как время не ждет и у меня есть чем торговаться.

- Как много времени у тебя еще осталось?

- Это очень тонкий вопрос. Может быть, сорок, может быть, тридцать часов. Во всяком случае, сорок восемь - это смертельная черта.

- Предоставь все доказательства мне, Брэндон. В одной из бостонских фирм есть адвокат, который, правда, живет в Уолтхэме. Его зовут Бержерон. Найди его телефон в справочнике. У тебя есть машина?

- Да, и я могу быть там через сорок минут.

- Очень хорошо. Я сейчас же позвоню ему, и с первым рейсом все будет в Вашингтоне. Поль Бержерон, запомни.

- Хорошо. Это несложно.

Около двух часов Брэй позвонил в дом Поля Бержерона. Его встретил человек в купальном халате, весьма интеллигентного вида.

- Я поставлен в известность и не спрашиваю ваше имя. Не войдете ли в дом? Я полагаю, с вами можно выпить.

- Спасибо, я вижу, и вы не промах в этом деле. Но у меня много забот и мало времени. Вот конверт, и спасибо еще раз.

- Может, как-нибудь в другой раз?.. Я себя, правда, неважнецки чувствую. Но я дозвонился и заказал билет на рейс 7.55. Уинтроп получит это к десяти утра.

- Благодарю, спокойной ночи.

Скофилд ехал по дороге на Салем, стараясь не пропустить работавший всю ночь супермаркет.

На окраине Мэдфорта он увидел большой ночной магазин и съехал на обочину. Войдя внутрь, он почти сразу нашел то, что было ему нужно, - будильник. Он купил десять штук.

Было десять минут четвертого, когда он вернулся к себе в номер. Вынув будильники из упаковки, он расставил их в ряд на столе и, открыв портфель, достал небольшой кожаный чехол с инструментами. Утром ему предстояло купить провод и батарейки, а покупку взрывчатки он оставил на более позднее время. Заряды определенной мощности он мог и не найти, но убедил себя, что ему достаточно лишь внешнего эффекта.

У него оставалось шесть часов для подготовки к обмену. О сне уже не могло быть и речи.

Глава 36

Около шести полил холодный зимний дождь, из тех, что с краткими перерывами могут продолжаться до бесконечности. Брэй стоял у окна, глядя на океан, и думал о теплых южных морях, где он мог бы побывать, возможно, вместе с Тони... если ему удастся провести свою последнюю операцию по обмену. Он чувствовал в себе уверенность, способность разрушить это здание, построенное на лжи и насилии. Они были лучшими в своем роде... он и этот русский.

Он отвернулся от окна и подошел к столу, собираясь еще немного поработать. Каждый часовой механизм был переделан таким образом, чтобы провода, идущие от батарейки, замыкались в заранее установленное время. При замыкании в специальном устройстве, расположенном в непосредственной близости со взрывчаткой, возникали искры. Временные интервалы, установленные при помощи разных часовых механизмов, составляли пятнадцать минут. Взрывчатку можно будет достать, навестив бригаду взрывников. Он предъявит им соответствующие документы. Сделать эти документы не составляло для него большого труда.

Он уложил будильники в большую коробку, закрыл ее и отнес в машину. Вернувшись в холл отеля, он подошел к дежурному.

- Обстоятельства изменились. Возможно, я скоро уеду. Если вам не трудно, подготовьте счет, я спущусь где-то через полчаса. Цену этих двух газет также включите в него. - С этими словами он взял газеты и быстро поднялся к себе в номер.

Он приготовил кофе и, усевшись в кресло, вооружился газетами и телефонными справочниками Салема. Было почти 8.30. Поль Бержерон должен быть в воздухе уже около тридцати минут. Погода стояла неблагоприятная, и Брэю нужно было убедиться, что Бержерон действительно вылетел.

Восемь часов тридцать семь минут. Пора звонить оборотню по имени Джошуа Эпплетон. Он поднялся и направился к телефону. Но первый звонок он все-таки решил сделать в аэропорт. Позвонив, он услышал то, что хотел.

- 7.55 на Вашингтон? Дайте мне проверить, сэр... Была двенадцатиминутная задержка, но теперь самолет уже в воздухе. Изменений по ходу полета нет.

Итак, Поль Бержерон на пути в Вашингтон, где он должен встретиться с Робертом Уинтропом. А тот должен будет позвонить в Белый дом, после чего ему немедленно предоставят аудиенцию у президента, и тогда последует серия правительственных мер против Матарезе. Конгрессмен будет арестован с помощью секретных служб и под охраной доставлен в Вашингтон, где его подвергнут серии медицинских обследований с целью идентификации с личностью Джулиана Гвидероне. Ложь, торжествующая двадцать пять лет, наконец будет раскрыта. Пастух и его сын окажутся уничтоженными.

Он закурил сигарету, допил кофе и взялся за телефон. Необходимо было полностью сконцентрироваться на проблеме предстоящей торговли и обмена, который должен обернуться убытком для Матарезе.

Голос конгрессмена звучал более спокойно, чем при прошлой беседе.