– Убирайтесь отсюда! Чья-то сильная рука ухватила Питера за куртку, крепко зажав ее в кулаке вместе с рубашкой и кожей, и выдернула из-за каменного укрытия. В другой руке неизвестный держал большой пистолет-пулемет с толстым цилиндром на стволе. Он был направлен в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Из его ствола извергались дым и пламя. Ченселор не мог ни произнести хотя бы слово, ни сделать что-либо. Над ним возвышалась фигура, светловолосого мужчины, в котором он узнал Алана Лонгворта. Презренный Лонгворт старался спасти ему жизнь! Придя наконец в себя, Ченселор согнулся в три погибели и нырнул в заросли жгучей крапивы. Цепляясь руками и ногами за землю, он понесся, не разбирая дороги. От быстрого бега у него перехватило дыхание, но какое это имело значение сейчас? Главное – уйти, спастись! С этой мыслью он сломя голову мчался через парк.
Он брел по улицам, будто в глубоком сне, потеряв всякое представление о времени и пространстве. Первой мыслью было обратиться за помощью к полицейскому, найти кого-нибудь, кто навел бы порядок в том хаосе, в котором ему едва удалось уцелеть. Но вокруг – никого. Он пытался заговорить с прохожими, но те, напуганные его ужасающим видом, шарахались в сторону и спешили прочь. Нетвердо держась на ногах, он вышел на проезжую часть. Водители подавали сигналы и, сердясь, объезжали его, однако ни полицейских, ни патрульных машин в этом тихом районе не было видно. В висках у Ченселора стучало, побаливало левое плечо, а лоб горел так, будто с него содрали кожу. Он взглянул на правую ладонь – она вся была красной, на коже выступили капельки крови. Пройдя несколько миль, Ченселор начал постепенно приходить в себя. Это было странное ощущение. Помимо собственной воли он уже сознавал, какая опасность таится для него в подобном психическом Состоянии, понимал, что его жизненные силы не безграничны и постоянно переживать такие потрясения он не сможет, и старался отогнать жуткие картины, которые рисовались в его мозгу. Он отчаянно пытался восстановить контроль над собой: ему предстояло принять такие важные решения! Он взглянул на часы и почувствовал себя подобно сбившемуся с пути в чужой стране путешественнику, которому сказали, что, если он не дойдет к указанному времени в определенную точку, значит, ошибся. А ошибок: он, Ченселор, наделал уже немало. Он посмотрел на табличку – об улице с таким названием раньше он даже не слыхал. По яркому солнечному свету он догадался, что наступило утро, и очень обрадовался этому. Вот уже четыре часа, как он бродит по улицам. "Четыре часа! О боже, мне же нужна помощь! – пронеслось у него в голове. – А моя машина?" "Мерседес" остался в Клойстерсе, припаркованный у западного входа. Питер сунул руку в карман брюк и вытащил кошелек. Денег на такси хватало…
– Вот западный вход, мистер,– сказал водитель с нездоровым румянцем на лице.– Никакого "мерседеса" не видно. Когда вы оставили машину?
– Сегодня, рано утром.
– А на знак вы не обратили внимания?-Водитель показал рукой в окно.-Это бойкая улица. Оказалось, Питер оставил машину там, где стоянка запрещена.
– Было темно,-сказал Питер, оправдываясь, и назвал свой адрес в Манхэттене. С Лексингтон-авеню такси свернуло на 71-ю улицу. Ченселор от удивления раскрыл глаза. Его "мерседес" стоял прямо перед входом в квартиру, поблескивая темно-голубой краской в лучах солнца и радуя глаз своим великолепием. Другого такого автомобиля в квартале не было. И на какой-то момент Питер будто рассудка лишился: он начал размышлять над тем, как это машина оказалась на стороне, противоположной той, на которой он оставил ее прошлой ночью, и решил, что машину, видимо, переставила Кэти. Она часто это делала. А согласно правилам стоянки на боковых улицах машину нужно было убрать до восьми часов. "Кэти? Что это случилось со мной?" – думал он. Питер постоял у края тротуара, пока не исчезло из вида такси. Потом подошел к "мерседесу" и тщательно осмотрел его, словно изучал предмет, который не видел в течение многих лет. Машина была вымыта, пыль внутри убрана пылесосом, приборная доска протерта, а металлические части просто блестели. Ченселор вынул из кармана футляр для ключей. Путь по ступенькам до двери показался ему вечностью. На двери была приколота отпечатанная на машинке записка: "Все вышло из-под контроля. Этого больше не случится. И вы меня больше не увидите. Лонгворт". Ченселор сорвал записку и принялся ее рассматривать. Буква "о" немного приподнималась над другими буквами машинописного текста. Листок был вырван из блокнота, а верхний край его обрезан. И Питер понял: записка была напечатана на его пишущей машинке, на листке из его именного блокнота, а обрезана его фамилия.
– Его зовут Алан Лонгворт. Джош кое-что узнал о нем.– Питер прижался лицом к окну, разглядывая "мерседес", стоявший на улице. В другом углу комнаты, в кожаном кресле, сидел Энтони Морган. В его худощавой фигуре чувствовалось какое-то необычное напряжение.
– Ты выглядишь чертовски скверно. Много выпил вчера вечером?
– Нет. Просто я мало спал, да и во сне меня кошмары мучили. Впрочем, дело не в этом.
– Нет, но все же ты выпил?-прервал его Морган.
– Я же сказал, нет.
– А Джош в Бостоне?
– Да. В офисе мне сообщили, что он вернется четырехчасовым экспрессом. Мы собирались вечером вместе пообедать. Морган поднялся из кресла. Очевидно, Питер убедил его, и Тони спросил:
– Почему же тогда ты не вызвал полицию? Почему ты так ведешь себя? Ты ведь видел, как убили человека. У тебя на глазах убили конгрессмена.
– Знаю, знаю. А не хочешь услышать кое-что похуже? Я просто потерял способность мыслить и пробродил почти четыре часа словно в тумане. Даже не помню, где я был.
– А по радио ничего не передавали? О случившемся уже должны были сообщить.
– Я не включал радио. Энтони подошел к радиоприемнику, включил его, отрегулировав звук на небольшую громкость, и настроился на станцию, которая обычно передавала новости. Затем он направился к Питеру и заставил его отвернуться от окна.
– Послушай! Хорошо, что ты обратился именно ко мне, но все же нужно было вызвать полицию. Почему ты этого не сделал?
– Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, почему,-с трудом выдавил из себя Ченселор.
– Ну ладно, ладно,– успокоил его Морган.
– Я не имею в виду истерию. К этому приходится привыкать. Речь идет о другом. Я ездил на своей машине в парк в Форт-Трайон.-Питер показал поврежденную ладонь: – Посмотри на мою руку. Отпечатки пальцев, а может быть, и капли крови должны были остаться на рулевом колесе. Трава была влажной, кругом грязь. Посмотри на мои ботинки, на пиджак. В машине непременно должны были остаться следы. Но она чисто вымыта и выглядит так, словно ее только что выкатили из смотрового зала. Я даже не знаю, как она снова оказалась здесь. И эта записка на двери. Она напечатана на моей пишущей машинке, на моей именной бумаге. А я? Даже спустя несколько часов после всего этого безумия я не могу дать отчета в своих действиях.
– Хватит, Питер, – повысил голос Морган, обнимая Ченселора за плечи.– Это не роман, и ты не один из его героев. Все вполне реально, все произошло на самом деле.-Он понизил голос.-А теперь я позвоню в полицию. Два инспектора уголовного розыска время от времени прерывали рассказ Питера. Старшему из них, с седыми курчавыми волосами, было за пятьдесят, младший же, негр, казался ровесником Ченселора. Оба инспектора были энергичными и опытными профессионалами и наперебой старались успокоить Питера. Когда Ченселор кончил свой рассказ, старший из инспекторов стал куда-то звонить, а младший завел разговор о романе "Сараево!". Книга ему очень понравилась. Только когда старший кончил говорить, Ченселор понял, что инспектор-негр старался отвлечь его, чтобы он не очень-то прислушивался. Такой профессионализм пришелся Питеру по душе, и он решил запомнить этот прием.