Руководитель Тринадцатого управления медленно кивнул.
– Жаль. – Он вернул пузырек на место и убрал термос в карман пальто.
Брандт молчал.
– И еще, герр Брандт, – вдруг добавил Иванов. – Теперь, когда мы переходим к последней фазе военной подготовки, особенно важно, чтобы секрет ГИДРЫ не стал достоянием посторонних. Американцы не должны о ней знать.
– Кирьянов и Петренко убиты, – уверенно произнес Брандт, не подавая вида, что мысль об исчезнувшем подполковнике Джонатане Смите ему самому никак не дает покоя. – Больше ГИДРЕ ничто не грозит, – солгал он.
– Прекрасно. – Иванов улыбнулся, но в его темно-карих глазах не мелькнуло и тени веселья. – Вы ведь понимаете, сколь огромная на вас лежит ответственность?
На лбу Брандта проступили мельчайшие капельки пота.
– Конечно, – ответил он.
– Тогда доброго вам вечера, дружище. – Глава Тринадцатого управления поднялся со скамьи. – До поры до времени беседовать нам больше не о чем.
18 февраля
Фиона Девин в длинном пальто с меховой оторочкой вышла на станции метро «Боровицкая», повернула на юг и осторожно зашагала по обледенелому асфальту, выделяясь среди толпы пешеходов, спешащих в рассветный час на работу, удивительной грациозностью поступи. Было утро, но темнота еще не совсем рассеялась. Недалеко от метро возвышалось над улицей сооружение дворцово-усадебного типа с массивным каменным фундаментом. Белый фасад постройки украшала колоннада, объединяющая второй и третий этаж, и витиеватая резьба крышу увенчивал легкий бельведер.
Фиона улыбнулась. Константин Малкович обитал в одном из красивейших московских зданий, на видном месте. Миллиардер был известен своей расточительностью и стремлением к величию. Дом Пашкова построили в конце восемнадцатого века по заказу богатейшего дворянина Петра Пашкова, человека, задавшегося целью стать владельцем самой красивой в Москве усадьбы, расположенной на холме, обращенной главным фасадом в сторону самого Кремля.
После Октябрьской революции 1917 года в здании разместили Государственную библиотеку – около сорока миллионов бесценных книг, газет, журналов и фотографий.
Приняв решение превратить Москву в один из центров мировой бизнес-империи, Малкович пожертвовал более двадцати миллионов долларов на восстановление российских архивов. И в благодарность получил разрешение устроить несколько личных офисов на верхнем этаже Пашкова дома.
В храме Христа Спасителя, когда-то уничтоженном Сталиным и недавно заново отстроенном, звонили колокола. Было начало десятого. Встретиться с Малковичем Фиона договорилась в девять пятнадцать.
Прибавляя шагу, она вспорхнула по широким каменным ступеням к парадному входу. Дежурный со скучающим видом отыскал ее имя в регистрационном журнале и указал на главную лестницу. Наверху два неулыбчивых охранника тщательно изучили ее удостоверение, фотоаппарат и диктофон и попросили пройти через так называемую «рамку» – металлоискатель, – проверяя, не принесла ли она с собой оружия.
Дальше Фиону сопровождали две хорошенькие девушки. Провели по коридору и через огромный и шумный внешний офис, где, сидя за многочисленными компьютерами, подчиненные Малковича вводили в базы данные и общались по телефону с фондовыми биржами по всей Европе. Одна из девушек взяла у Фионы пальто и исчезла. Вторая проводила в офис поменьше – восхитительно декорированный личный кабинет Константина Малковича.
Из трех больших окон открывался великолепный вид на стены, башни и золотые купола Кремля. В других стенах, в углублениях, освещенные специальными лампами с потолка, красовались многовековые оригиналы русских православных икон. Пол устилал толстый персидский ковер. Малкович сидел за письменным столом – творением восемнадцатого столетия – спиной к окнам. О нынешних временах в кабинете напоминали лишь плоский компьютерный экран и ультрасовременные телефонные аппараты.
Миллиардер поднялся с кресла и вышел из-за стола навстречу гостье.
– Добро пожаловать, мисс Девин! – воскликнул он, оголяя в широкой улыбке идеально белые ровные зубы. – Обожаю ваши статьи. А от последней, в «Экономисте» – о преимуществах налоговой системы в России, – вообще в полном восторге!
– Не преувеличивайте, – спокойно ответила Фиона, пожимая руку Малковича и тоже улыбаясь. Экспансивность – его прием, сразу поняла она. Давно освоенный метод воздействовать на тех, кого он надеется себе подчинить. – Эта статья – всего лишь несколько тысяч слов анализа. Кстати, я слышала к составлению нового налогового кодекса вы лично приложили руку?
Малкович пожал плечами.
– Руку? Ну, не то чтобы. – У него заискрились глаза. – Возможно, и добавил от себя словечко-другое. Только и всего. Человек я сугубо коммерческий и в дела внутренней политики государства предпочитаю не особенно вмешиваться.
Фиона никак не отреагировала на очевидную ложь. Согласно ее источникам, попытка удержать Малковича в стороне от политической кухни была равносильна потуге не позволить изголодавшемуся льву сожрать лежащего у него перед носом жирного ягненка.
Малкович оказался выше, чем Фиона представляла; гриву седых волос он коротко стриг лишь по бокам и сзади. Глубоко посаженные светло-голубые глаза мгновенно выдавали его славянское происхождение. А беглая английская речь свидетельствовала о долгих годах, которые он провел в Британии и Америке – сначала как студент Оксфорда и Гарварда, позднее как преуспевающий бизнесмен, инвестор и перекупщик собственности.
– Пожалуйста, присаживайтесь. – Малкович указал на одно из украшенных вышивкой кресел напротив стола и, когда Фиона села, опустился во второе. – Может, сначала чайку? – любезно предложил он. – На улице, наверное, еще довольно холодно. Сам я приехал рано, несколько часов назад. Мировые финансовые рынки в наши дни, увы, живут по безбожным графикам!
– Да, спасибо, – приняла предложение Фиона, смеясь про себя над его сказками о многочасовой работе. – От чашечки чая, пожалуй, не откажусь.
Практически сразу же другая секретарша Малковича внесла поднос с серебряным самоваром, двумя чашками и тарелочками – на одной были кругляши лимона, в другой джем, чтобы подсластить крепкий чай. Наполнив чашки, женщина быстро и бесшумно удалилась.
– Итак, перейдем к главному, мисс Девин, – дружелюбно произнес Малкович, сделав несколько глотков. – Как мне передали, вас особенно интересует та роль, которую, по моему мнению, я и мои компании играют в развитии новой России.
Фиона кивнула.
– Совершенно верно, мистер Малкович, – ответила она, становясь журналисткой, жаждущей собрать материал для новой захватывающей статьи. Это не составило большого труда. За последние годы Фиона Девин упорным трудом завоевала репутацию блестящего репортера. Специализировалась на зачастую весьма сложных взаимоотношениях между российской политикой и экономикой. Ее статьи регулярно публиковались в ведущих газетах и бизнес-журналах по всему миру. Не было ничего удивительного в том, что она возгорелась желанием взять интервью у крупнейшего, наиболее влиятельного инвестора в российскую промышленность.