– Господин Наг прибыл во всей красе, – сказали они ей взволнованно. – Вчера он оставил нас, чтобы вернуться в Фивы. Не странно ли, что он смог приплыть сюда так быстро, когда ему следовало быть в двадцати лигах вверх по реке?
– Чрезвычайно странно, – мрачно согласилась Минтака. – Мне нужно одеться и быть готовой к любому новому злодеянию, ожидающему меня теперь.
Все ее вещи сгорели в огне пожара на царской барке, но служанки позаимствовали одежду у других благородных дам, находившихся на кораблях. Они вымыли и завили ей волосы, одели в простую льняную одежду, золотой пояс и сандалии.
К полудню вооруженный эскорт прибыл на борт галеры, и Минтака поднялась с ним на палубу. Ее взгляд обратился вначале к лежавшим на далеком берегу почерневшим останкам царской барки, сгоревшей до ватерлинии. Никто не потрудился извлечь тела из обломков. Это был погребальный костер ее семьи. Гиксосская традиция требовала кремации, а не бальзамирования и сложных процедур и церемоний погребения.
Минтака знала, что ее отец одобрил бы такой способ ухода, и немного утешилась. Затем она подумала о Хиане и отвела глаза.
Ей потребовалось усилие, чтобы сдержать слезы, когда она спустилась в ожидавшую фелюгу и была затем переправлена на берег ниже храма Хапи.
Господин Наг со всей своей свитой ждал, чтобы встретить ее. Когда он обнял Минтаку, она осталась отчужденной и бледной.
– Это тяжелое время для всех нас, принцесса, – сказал он. – Ваш отец, царь Апепи, был могучим воином и могущественным правителем. Ввиду недавнего договора между двумя царствами и объединения Египта в одно священное целое он оставил опасную пустоту. Для всеобщей пользы ее следует немедленно заполнить.
Он взял принцессу за руку и повел к павильону, что прошлым вечером был местом пира и веселья, а теперь в нем собрались для серьезного совещания большая часть знати и чиновников обоих царств.
Впереди этой толпы она увидела Трока, поразительную фигуру в полном боевом облачении. На покрытом золотыми заклепками поясе висел меч, а на плече – боевой лук. Позади него плотными рядами стояли все его военачальники, мрачные, с холодными угрожающими глазами, несмотря на яркие пестрые ленты, вплетенные в их бороды. Они глядели на Минтаку без улыбки, и она с горечью осознала, что она – последняя из потомков Апепи, покинутая и беззащитная.
Она задавалась вопросом, к кому могла бы обратиться и чьей преданностью все еще могла бы воспользоваться. Она поискала в толпе дружественные знакомые лица. Все были там, члены совета ее отца и его советники, его военачальники и боевые товарищи. Затем она увидела, что они прячут глаза. Ни один не улыбнулся ей, не ответил на ее взгляд. Никогда в жизни принцесса не чувствовала себя такой одинокой.
Наг подвел ее к стоявшему у стены павильона табурету с подушкой. Когда Минтака села, Наг и его штаб образовали вокруг нее заслон, скрыв от глаз окружающих. Она была уверена, что это устроено преднамеренно.
Господин Наг открыл совещание сожалением о трагической смерти царя Апепи и его сыновей. Затем он начал хвалебную речь в честь мертвого фараона. Он перечислял его многочисленные военные триумфы и государственные деяния, самым славным из которых стало его участие в заключении договора Хатор, принесшего мир двум царствам, раздираемым десятилетиями междоусобной войны.
Без царя Апепи или сильного фараона, который бы вел дела Нижнего Царства и правил совместно с фараоном Нефером Сети и его регентом в Фивах, договору Хатор угрожала опасность. Невозможно было думать о возвращении к ужасам войны прошедших до заключения договора шестидесяти лет.
Господин Трок ударил мечом в ножнах о бронзовый щит и закричал:
– Бак-хер! Бак-хер!
Немедленно все военачальники позади него последовали его примеру, и стук медленно распространялся по рядам, пока не превратился в оглушительный грохот.
Наг некоторое время слушал, затем поднял обе руки. Когда наступила тишина, он продолжил:
– Из-за трагических обстоятельств своей смерти царь Апепи не оставил Короне наследника мужского пола. – Он гладко избежал всякого упоминания о Минтаке. – Я безотлагательно посоветовался со старшими членами совета и номархами обоих царств. Их выбор нового фараона был единодушен. Они единогласно просили, чтобы господин Трок из Мемфиса поднял бразды власти, надел двойную корону и стал править народом согласно благородной традиции, установленной царем Апепи.
Тишина, последовавшая за этим объявлением, была долгой и глубокой. Люди переглядывались, удивленные до крайности, и только затем замечали, что, пока они внимали речам господина Нага, два отряда северного войска, которым командовал Трок и которое было преданно ему, тихо вышли из пальмовой рощи и окружили собрание. Их мечи были вложены в ножны, но все руки в перчатках лежали на рукоятках. Им потребовалось бы всего мгновение, чтобы выхватить бронзовые клинки. На лицах всех присутствовавших отразились тревога и испуг. Минтака воспользовалась этим моментом. Она вскочила с табурета, на котором ее не было видно, и закричала:
– Господа, верные подданные Египта…
Ей не удалось продолжить. Четверо самых высоких гиксосских воинов обступили ее, чтобы закрыть от других. Они загремели обнаженными мечами о щиты и закричали в один голос:
– Да здравствует фараон Трок Урук. – Крик подхватила остальная часть войска. В радостном шуме, последовавшем за этим, сильные руки взяли Минтаку и потащили прочь сквозь ликующую толпу. Она безуспешно сопротивлялась, ее движения были скованы и голос не слышен в громе приветствий. На берегу реки она вывернулась в руках своих конвоиров и оглянулась. Через головы толпы она увидела господина Нага, поднимающего двойную корону над головой нового фараона.
Затем ее повели вниз с берега, к ожидавшей фелюге, и назад в запертую и охраняемую каюту на галере господина Трока.
Минтака сидела со своими девушками-рабынями в тесной маленькой каюте и ждала, чтобы узнать, какова будет ее судьба, когда новый фараон вернется на борт. Ее девушки были так же напуганы и обескуражены, как она сама. Однако она пыталась успокоить их. Когда они немного успокоились, она приказала им играть в их любимые игры. Скоро это надоело, поэтому она приказала принести лютню. Ее собственная лютня осталась на барке ее отца, но они позаимствовали другую у стражника.
Минтака устроила соревнование, заставив девушек по очереди танцевать в ограниченном пространстве маленькой каюты. Они смеялись и хлопали в ладоши, когда услышали, как новый фараон вернулся на борт. Девушки притихли, но Минтака заставила их продолжать, и скоро они шумели, как прежде.
Минтака не участвовала в веселье. Еще раньше она тщательно обследовала все вокруг. К ее главной каюте примыкала еще одна маленькая каюта, меньше кухонного шкафа, служившая уборной. В ней стояла большая глиняная туалетная чаша с крышкой и около нее – кувшин с водой для мытья. Переборка, отделявшая чулан от следующей каюты, была очень тонкой. Строители лодки старались уменьшить вес. Минтака бывала на борту этой галеры в более счастливые времена, когда они с отцом были гостями господина Трока. Она знала, что за этой переборкой – главная каюта.