Кобыла привязана напротив открытой двери, а у стены лежит мех, полный воды. Его можно в считанные мгновения забросить на круп кобыле. Соэ всегда ездил верхом без седла и не нуждался в стременах. Он подполз к кобыле и погладил ее по шее. Она повернула голову и принюхалась к его руке, потом тревожно переступила с ноги на ногу, но он успокоил ее ласковыми словами, трепля по плечу. Потом пошел за мехом. Мех был тяжелый, но Соэ поднял его и взгромоздил лошади на спину. Отвязал веревку и уже собирался сесть верхом, когда из открытой двери хижины послышался голос:
– Берегись ложного пророка. Меня предупредили о тебе, Соэ.
Соэ удивленно оглянулся. В дверях нагишом стоял маг. Тело у него было худым и мускулистым, как у молодого, только в паху – страшный шрам после оскопления. Волосы и борода встрепаны, но глаза ясные. Он громко крикнул:
– Ко мне, стража! Хилто, Хабари! Мерен! Сюда, Шабако!
Крики послышались по всему лагерю.
Соэ больше не колебался. Он вскочил на спину Дымки и пустил ее галопом. Таита бросился ему наперерез и ухватил болтающийся повод. Кобыла встала, и Соэ приник к ее шее.
– В сторону, старый дурак! – сердито крикнул он.
«У него с собой нож», – вспомнил Таита предостережение Фенн и увидел блеск кинжала в правой руке Соэ; пророк наклонился, готовый ударить. Если бы не предупреждение, удар пришелся бы туда, куда был нацелен, – в горло Таите, но маг успел уклониться. Острие кинжала задело его плечо. Таита пошатнулся, по его боку потекла кровь. Соэ погнал лошадь прямо на него. Зажимая рану, Таита резко свистнул, и Дымка, заржав, встала как вкопанная и сбросила Соэ в костер; котел с кипящей водой перевернулся, поднялось облако пара. Соэ пополз по горячим углям, но встать не успел, два могучих воина прижали его к земле.
– Я научил кобылу этому маленькому трюку, – спокойно сказал Таита Соэ, поднял с земли кинжал и прижал острый кончик к виску пророка возле уха. – Лежи спокойно, или я расколю тебе череп, как спелый гранат.
Из хижины с мечом в руке выбежал голый Мерен. Он мгновенно оценил положение, прижал острие меча к спине Соэ и взглянул на Таиту.
– Свинья ранила тебя. Убить его, маг?
– Нет, – ответил Таита. – Это Соэ, ложный пророк ложной богини.
– Клянусь потными яйцами Сета, теперь я узнаю его. Это он наслал жаб на Деметера у переправы.
– Он самый, – подтвердил Таита. – Крепко свяжите его. Я разберусь с порезом, а после побеседую с этим негодяем.
Когда немного погодя Таита снова вышел из хижины, Соэ, связанный, как свинья для продажи на рынке, лежал на солнце. С него сняли всю одежду, чтобы убедиться, что он не прячет еще один кинжал, и его кожа уже покраснела на солнце. Хилто и Шабако с мечами наголо стояли над ним. Мерен поставил в тени у хижины стул с сидением из кожаных ремней, и Таита удобно устроился на нем. Некоторое время он разглядывал Соэ Внутренним Оком: аура этого человека с прошлого раза не изменилась, она оставалась гневной и пестрой.
Наконец Таита начал задавать простые вопросы, ответы на которые уже знал: ему нужно было определить, как аура Соэ отзывается на правду и ложь.
– Тебя зовут Соэ?
Соэ смотрел на него молча и вызывающе.
– Уколи его в ногу, – приказал Таита Шабако, – но не глубоко.
Шабако нанес рассчитанный удар. Соэ дернулся, закричал и забился, натягивая путы. По его бедру потекла струйка крови.
– Начнем с начала, – сказал Таита. – Тебя зовут Соэ?
– Да, – прохрипел тот сквозь зубы. Его аура оставалась ровной и неизменной.
«Правда», про себя сказал Таита.
– Ты египтянин?
Соэ молчал, мрачно глядя на него.
Таита кивнул Шабако.
– Вторую ногу.
– Да, – торопливо сказал Соэ. Аура не изменилась. Правда.
– Ты проповедовал царице Минтаке?
– Да.
Опять правда.
– Ты обещал ей вернуть умерших детей?
– Нет.
Ауру Соэ неожиданно пронизали зеленые отблески.
Признак лжи, подумал Таита. Теперь он получил мерило правдивости следующих ответов Соэ.
– Прости мое негостеприимство, Соэ. Хочешь пить?
Соэ облизал сухие, потрескавшиеся губы.
– Да, – прошептал он. Несомненно, правда.
– Разве тебя растили в хлеву, доблестный Мерен? Принеси нашему почетному гостю воды.
Мерен улыбнулся и подошел к бурдюку. Налил воды в деревянную чашку для питья, вернулся и наклонился к Соэ. Он держал полную чашку у растрескавшихся губ, а Соэ пил воду огромными глотками. Кашляя, тяжело дыша, он опустошил чашку. Таита дал ему несколько мгновений, чтобы отдышаться.
– Итак, ты торопишься к своей госпоже?
– Нет, – прошептал Соэ. Зеленые отблески выдали ложь.
– Ее зовут Эос?
– Да.
Правда.
– Ты веришь, что она богиня?
– Единственная богиня. Верховное божество.
Снова правда, он глубоко в это верит.
– Ты видел ее лицом к лицу?
– Нет.
Ложь.
– Она позволила тебе гижима ее?
Таита сознательно воспользовался грубым воинским словом, желая вывести Соэ из равновесия. «Гижима» означает «насиловать женщин» – то, что позволено делать победоносным воинам в захваченном вражеском городе.
– Нет!
Крик, полный ярости. Правда.
– Она пообещала, что ты гижима ее, если будешь повиноваться ее приказам и отдашь Египет ей в руки?
– Нет.
Сказано негромко. Ложь. Эос пообещала ему награду за верность.
– Знаешь ли ты, где ее логово?
– Нет.
Ложь.
– Она живет вблизи вулкана?
– Нет.
Ложь.
– Она живет у большого озера к югу от болот?
– Нет.
Ложь.
– Она пожирает людей?
– Не знаю.
Ложь.
– Пожирает ли она младенцев?
– Не знаю.
Снова ложь.
– Заманивает ли она в свое логово сильных и мудрых, чтобы забрать у них знания, а потом уничтожить?
– Ничего об этом не знаю.
Беззастенчивая и несомненная ложь.
– Со сколькими мужчинами совокуплялась эта распутница? С тысячью? С десятью тысячами?
– Твои вопросы – богохульство. Ты будешь за них наказан.
– Как она наказала Деметера, мага и ученого? По ее приказу ты наслал на Деметера жаб?