– Что?
– Дерево, – отвечал он, или: – Лошади, – или: – Птица. Большая птица.
– Большая птица, – повторяла она.
Она быстро схватывала, и у нее был отличный слух. После одного или двух повторов она совершенно верно воспроизводила ударение и интонацию, а раз проделав это, никогда не забывала. На третий день она начала складывать простые предложения.
– Большая птица летит. Большая птица летит быстро.
– Да, да. Ты очень умна, Фенн, – говорил Таита. – Ты словно припоминаешь то, что некогда хорошо знала, но забыла. И теперь все это приходит, верно?
Она внимательно выслушала, уловила слова, которые уже знала, и повторила их:
– Да, да. Умная Фенн. Быстро, приходит быстро. – Она посмотрела на жеребенка, Вихря, который бежал за матерью: – Маленькая Лошадь приходит быстро!
Жеребенок очень интересовал ее. Ей было трудно произносить его кличку «Вихрь», поэтому она звала его Маленькая Лошадь. Как только они остановились, чтобы разбить лагерь, она крикнула:
– Иди, Маленькая Лошадь.
Жеребенок как будто не меньше девочки радовался их общению. Он подошел к ней и позволил обнять себя; девочка прильнула к нему, словно они были близнецами в чреве матери. Она видела, как воины кормят лошадей дуррой, поэтому украла лепешку, попыталась покормить Вихря и рассердилась, когда он отказался.
– Плохая лошадь, – бранила она жеребенка. – Плохая Маленькая Лошадь.
Скоро она уже знала всех по именам, прежде всего – Мерена, который подарил ей ленту и которого она поэтому высоко ценила. Воины старались привлечь ее внимание. Оставляли ей самые лакомые кусочки из своего скромного пайка и учили петь походные песни. Когда Фенн повторила самые скабрезные куплеты, Таита пресек эту забаву. Воины делали девочке небольшие подарки: яркие птичьи перья, иглы дикобраза, пестрые камешки, которые подбирали в сухих руслах, где случалось проезжать.
Но отряд продвигался медленно. Ни люди, ни лошади не выдерживали дневного перехода. Выступали поздно, заканчивали рано и часто останавливались. От болотной лихорадки умерли еще трое, и у остальных едва хватило сил их похоронить. Из лошадей лучше других себя чувствовали Дымка и ее жеребенок. Рана на ноге кобылы зажила без последствий; несмотря на трудности перехода, молоко у Дымки не пропало и она могла кормить жеребенка.
Однажды в середине дня пришлось остановиться – горизонт затянули пыль и знойное марево, но к вечеру ветерок охладил воздух, и все увидели вдалеке низкую синюю гряду холмов. По мере продвижения вперед холмы росли и манили все больше. На восьмой день с тех пор, как египтяне покинули болота, отряд достиг подножия большого массива. Склоны заросли деревьями и были изрезаны ущельями, по которым текли бурные ручьи с водопадами. Путники с трудом поднялись по руслам ручьев и наконец оказались на обширном плато.
Здесь воздух был свежим и прохладным. Люди с удовольствием дышали полной грудью и осматривались. Они увидели в травянистой саванне рощи больших деревьев. Повсюду паслось множество антилоп и полосатых диких пони. Ни следа присутствия человека. Очаровательная и привлекательная глушь.
Выбирая место для лагеря, Таита тщательно оценивал все условия: преобладающие ветры и положение солнца, близость проточной воды и пастбищ. Нарубили стволов, нарезали травы на крыши и построили удобные хижины. Воздвигли вокруг поселка зарибу – частокол из прочных кольев с заостренными верхушками, и в одном из углов разместили загон для лошадей и мулов. По вечерам животных приводили с пастбищ и закрывали на ночь, чтобы уберечь от львов и дикарей.
На берегу ручья, где почва была богатая и плодородная, расчистили и вскопали участок. Его обнесли изгородью из колючих кустов и кольев, чтобы не подпускать диких травоядных. Таита рылся в сумках с дуррой, отбирая зерно за зерном, по запаху определяя здоровые и отбрасывая мертвые и поврежденные. Зерна посадили во взрыхленную землю, и Таита соорудил шадуф, чтобы поднимать из реки воду для полива. Через несколько дней проклюнулись первые зеленые всходы; спустя несколько месяцев можно будет собирать спелое зерно. Мерен выставил на поле постоянную охрану: воины, вооруженные барабанами, отгоняли лошадей и диких обезьян. Вокруг зарибы развели большие костры и поддерживали огонь днем и ночью. По утрам лошадей и мулов выпускали на богатые пастбища. Животные охотно ели и быстро крепли.
Плато изобиловало дичью. Каждые несколько дней Мерен с отрядом воинов отправлялся на охоту и возвращался с несколькими антилопами и множеством дичи. Из тростника плели ловушки и размещали их в речных омутах. Рыбы было полно, и каждый вечер египтяне пировали, поедая свежее мясо и зубаток. Фенн изумляла всех своей страстью к мясу.
По большей части деревья, кусты и травы, росшие на плато, были знакомы Таите. Они попадались ему в годы странствий по высокогорьям Эфиопии. Он показывал воинам самые питательные, и под его руководством они собирали по берегам рек дикий шпинат. Выкапывали также корни растения, вызывающего эйфорию (это растение в изобилии росло на плато); корни вываривали в похлебке, которая здесь заменила им дурру.
Прохладным, ясным утром Таита и Фенн ходили в лес и там набирали корзины листьев и ягод, корней и кусков коры – все это обладало целебными свойствами. Когда жара усиливалась, они возвращались в лагерь и вываривали часть своей добычи или сушили на солнце, а потом размельчали в пасту или порошок. Этими снадобьями Таита лечил людей и лошадей.
Особенно часто использовали отвар коры колючего куста, невероятно горький и вязкий на вкус – глаза от него начинали слезиться, дыхание перехватывало. Всем, у кого проявлялись симптомы болотной лихорадки, Таита давал большие порции этого средства. Фенн стояла рядом и подбадривала воинов, когда их начинало тошнить:
– Хороший Шабако. Умный Шабако.
Никто не мог устоять перед ее похвалами. Глотали горькое зелье и старались удержать в себе. Излечение было быстрым и полным.
Из размельченной коры и семян небольшого невзрачного кустика Таита приготовил слабительное – и осчастливил Наконто, у которого кишки словно окаменели. Он ежедневно приходил к Таите за дозой, и в конце концов Таита ограничил его, выдавая средство только раз в три дня.
Несмотря на свой аппетит, Фенн оставалась худой, и живот ее был по-прежнему впалым. Таита приготовил новую порцию лекарства из корней; девочка помогала. Когда он попросил ее выпить, она сделала глоток и вскочила. Фенн была проворна, но и Таита не зевал. Борьба характеров продолжалась два дня. В конце концов Таита победил, и Фенн выпила всю дозу без физического насилия, применять которое ему не хотелось. Фенн дулась до следующего дня, когда, к своему полному изумлению, извергла клубок белых переплетенных глистов размером почти с ее голову. Фенн необычайно гордилась этим своим достижением и заставляла вначале Таиту, а потом и всех остальных восхищаться им. На всех это произвело впечатление, и все громко соглашались, что Фенн поистине умная, храбрая девочка. За несколько дней ее живот приобрел более приятные очертания, а руки и ноги пополнели. Физически Фенн развивалась поразительно быстро: за месяцы она добивалась того, чего обычная девочка достигает за годы. Таите казалось, что Фенн взрослеет и расцветает у него на глазах.