В угасающем свете дня Таита сидел рядом с Фенн на берегу реки. Девочка разглядывала три изящных символа тенмасса, которые Таита начертил перед ней на песке. Каждый символ означал слово власти. В сочетании эти символы были столь могущественны и заряжены силой, что лишь тщательно подготовленное сознание могло их воспринять и усвоить. Таита сидел возле Фенн, готовый прийти ей на помощь, если соединение чересчур потрясет девочку. Над самой водой парил огромный черно-белый зимородок с красной грудью. Вот он нырнул, но сосредоточенность Фенн была столь велика, что девочка даже не оглянулась на громкий всплеск, с которым птица вначале ударилась о воду, а затем снова взлетела, часто взмахивая крыльями и держа в длинном черном клюве маленькую серебряную рыбешку.
Таита попытался внимательнее проанализировать собственные чувства. Ему удалось найти всего одну причину собственной эйфории: любовь к девочке и радость общения с ней. С другой стороны, у него было достаточно причин опасаться за себя и за нее. На него возложен священный долг защищать фараона и родину. Он движется навстречу столкновению с могущественной злой силой, не имея никакого плана: одинокий заяц, вздумавший обезвредить леопарда-убийцу. Все против него. Последствия почти наверняка будут ужасны. Почему же в таком случае он действует без учета этих последствий?
Потом он понял, что ему трудно следовать даже за простейшей мыслью. Похоже, кто-то сознательно нагромождает трудности у него на пути. Мага обуяло сильнейшее желание оставить все как есть и вновь погрузиться в замечательную самоуспокоенность, самодовольство, веру в свою способность преодолеть любое препятствие, вставшее на дороге – без плана и подготовки. Опасное безрассудство, подумал он и рассмеялся, словно забавной шутке.
Своим смехом он нарушил сосредоточенность Фенн: девочка подняла голову и нахмурилась.
– В чем дело, Таита? – спросила она. – Ты предупредил, что опасно отвлекаться, когда я пытаюсь объединить рациональные элементы этих символов.
Ее слова заставили мага опомниться, и Таита понял, какую серьезную ошибку совершил.
– Ты права. Прости.
Фенн снова устремила взгляд на глиняные таблички, лежавшие у нее на коленях. Таита попытался сосредоточиться на проблеме, но та ускользала и казалась несущественной. Он сильно прикусил губу и ощутил вкус крови. Острая боль привела его в чувство. Сделав над собой усилие, он сумел сосредоточиться. Да, есть нечто, что он должен запомнить. Таита попытался определить, что именно, но оно оставалось неуловимым, словно тень. Он вновь попытался ухватить его, но оно рассеялось прежде, чем он дотянулся. Фенн рядом снова зашевелилась и вздохнула. Потом подняла голову и отложила глиняные таблички.
– Не могу сосредоточиться. Я чувствую твою озабоченность. Что-то мешает тебе.
Она посмотрела на него огромными зелеными глазами и прошептала:
– Теперь я вижу. Это ведьма из пруда.
Быстро сняла с шеи самородок и положила на ладонь. Протянула руки. Таита взялся за амулет Лостры. Соединив руки, они с Фенн образовали защитный круг. И Таита сразу почувствовал, как тает чужое присутствие. В его сознании возникли слова, которые он старался вспомнить, но не мог, – предупреждение Деметера: «Она уже заразила тебя своим злом. Начала связывать тебя своими чарами, искушать. Она лишит тебя здравомыслия. Скоро ты начнешь сомневаться в том, что она зло. Она покажется тебе самой прекрасной, добродетельной и благородной женщиной на земле. И вот тогда она разъединит нас и я погибну. Ты добровольно покоришься ей. И она восторжествует над нами обоими».
Они сидели в защитном круге, пока Таите не удалось окончательно избавиться от влияния Эос. Его поразила поддержка, полученная от Фенн. Он чувствовал, как из ее маленьких мягких рук в его узловатые, корявые переливается сила. Они прожили вместе не одну жизнь, и им удалось построить крепость духа, стены которой прочнее мрамора и гранита.
Быстро стемнело, над рекой замелькали летучие мыши: они ловили насекомых, поднимающихся с поверхности воды. На противоположном берегу печально завыла гиена. Не выпуская руки Фенн, Таита помог девочке встать и повел по берегу к зарибе.
Их встретил Мерен.
– Я уже собирался посылать воинов искать вас, – оживленно сказал он.
Позже Таита сидел с Мереном и командирами у костра. Они тоже были оживлены, и Таита слышал смех и шутки воинов в дальнем конце укрепления. Ему захотелось отрезвить их, предупредить об опасности, но он передумал: «Они тоже наслушались песен сирены Эос, но пусть идут радостно. Пока они мне повинуются, у меня еще будет возможность привести их в чувство».
* * *
С каждым днем отряд все дальше уходил на юг, и решимость ни разу не изменила Мерену и его людям. Однажды вечером, после того как соорудили зарибу, Таита отвел Мерена в сторону и спросил:
– Что скажешь о настроении людей? По-моему, их терпение на исходе, они готовы повернуть на север, к Асуану и своим домам. Вскоре нам может грозить мятеж.
Он сказал это, чтобы испытать Мерена, но тот рассердился.
– Это мои люди, и я хорошо их знаю! А ты, маг, кажется, нет. Ни одного мятежного волоска на их головах или вздоха в груди. Они так же стремятся вперед, как я.
– Прости, Мерен. Как я мог в тебе усомниться? – прошептал Таита, но в словах, исходивших из уст Мерена, он расслышал голос ведьмы. «Хорошо, что мне, кроме всего прочего, не приходится иметь дело с мрачными лицами, брюзжанием и унынием. Эос играет мне на руку», – утешал он себя.
Из лагеря прибежала Фенн. Она кричала:
– Маг! Таита! Идем быстрей! Из Ли-То-Лити выскакивает ребенок, и я не могу затолкать его обратно!
– Да, надо побыстрее идти и спасти от тебя малыша.
Таита вскочил и вместе с девочкой торопливо отправился в лагерь. Когда он склонился к шиллукской женщине и начал успокаивать ее, роды пошли быстро. Фенн с ужасом наблюдала за этим. Каждый раз как Ли-То-Лити принималась кричать, девочка вздрагивала. В перерывах между схватками, когда роженица лежала, тяжело дыша, вся в поту, Фенн сказала:
– Кажется, все-таки это не очень хорошее занятие. Не думаю, что мы с тобой должны до этого дойти.
Незадолго до полуночи Ли-То-Лити родила мальчика, золотисто-смуглого, с клоком черных волос на голове. Для Таиты появление ребенка стало чем-то вроде искупления расточительной траты молодых жизней в тяжелом походе. Все поздравляли отца.
– Доброе предзнаменование, – говорили друг другу воины. – Боги нам улыбаются. Отныне нам будет сопутствовать успех.
Таита посоветовался с Наконто.
– Каков обычай твоего племени? Сколько женщина должна отдыхать, прежде чем снова начнет ходить?
– Моя первая жена родила, когда мы перегоняли скот на новое пастбище. После полудня у нее отошли воды. Я оставил ее с ее матерью заниматься этим у дороги. Еще до наступления ночи они меня догнали, и хорошо сделали, потому что впереди бродили львы.