Слова для Сина утратили всякое значение. Ничего не понимая, он стоял, прислонившись к фургону. Все планы рухнули. «Это уже слишком. Пускай они уйдут и оставят меня одного».
— Син, с тобой все в порядке? — Бростер положил руку ему на плечо.
Коуртни выпрямился.
— Я должен быть с ними. Одолжи мне лошадь.
— Поезжай, Син. Мы останемся здесь и за всем присмотрим. Ни о чем не волнуйся. Уверен, что пожар не начнется снова.
— Спасибо, Кен. — Он посмотрел на взволнованные лица друзей. — Спасибо всем.
Син медленно подъехал к конюшням Львиного холма. Во дворе толпилось много слуг и конюхов, чернокожих женщин и детей. Увидев его, все замолчали. Кто-то лежал на носилках в дальнем конце двора, Син направился туда.
— Я вижу тебя, Мбеджан.
— Хозяин. — Его ресницы обгорели, и от этого лицо казалось слегка озадаченным и наивным. Руки и ноги были плотно замотаны бинтами, на которых проступали пятна желтой мази. Син сел на корточки рядом с пострадавшим. Он не мог говорить и вместо этого порывисто дотронулся до плеча зулуса.
— Тебе очень плохо? — наконец выдавил из себя.
— Нет, хозяин. Мне не так уж плохо. Мои жены будут ухаживать за мной. Когда я поправлюсь, то вернусь к тебе.
Они немного поговорили, и Мбеджан поведал ему о появлении Майкла и о Дирке. Потом он прошептал:
— Эта женщина — жена погибшего.
Син впервые заметил ее. Она сидела в одиночестве на одеяле среди многолюдного двора, прислонившись к стенке. Рядом стоял голый ребенок. Прижавшись к ней, он сосал большую черную грудь, вцепившись в нее обеими ручонками. Женщина сидела неподвижно, поджав ноги. С плеч свисал плащ из светло-коричневой кожи, расходящийся спереди. Син пошел к ней.
Ребенок смотрел на него большими темными глазами, но, не выпускал сосок изо рта. В уголках губ белело молоко.
— Он был мужчиной, — произнес Син вместо приветствия.
— Да, он был мужчиной, — согласилась она, печально склонив голову.
— Куда ты пойдешь? — спросил он.
— В крааль к отцу. — Ее волосы были обмазаны красной глиной в знак того, что она потеряла мужа.
— Отбери двадцать голов скота из моего стада и возьми с собой.
— Благослови тебя Господь, хозяин. Я буду молиться за тебя.
— Ступай с миром.
— Оставайся с миром. — Она встала, прижала ребенка к бедру и, не оглядываясь, пошла со двора.
— Я сейчас ухожу, хозяин! — крикнул Мбеджан с носилок Его кожа посерела от боли. — Когда я вернусь, мы снова займемся посадками. Это был только маленький пожар.
— Это был только маленький пожар. — Син кивнул. — Ступай с миром, мой друг. Пей побольше пива и толстей. Я навещу тебя.
Мбеджан закашлялся и махнул рукой своим женам, окружившим носилки. Молодые женщины, окрепшие от работы в поле, легко подняли их.
— Оставайся с миром, хозяин.
Мбеджан лежал на меховой накидке, морщась от боли. Женщины унесли его со двора. Проходя мимо ворот, высокие зулуски запели. Их черные спины были натерты маслом, и они носили короткие набедренные повязки. Высокие голоса дрожали от гордости, когда они пели старинную песню о воине, вернувшемся с поля битвы.
У дома на Львином холме собралось много соседей с женами. Они все выражали сочувствие и предлагали помощь.
Ада ждала его на крыльце.
— Дирк? — первым делом спросил Син.
— Теперь с ним все в порядке, он спит. Ему дали настойку опия.
— А Майкл?
— Он ждет тебя. Даже отказался от лекарства. Я поместила его в твоей комнате.
Проходя по коридору, Син остановился у комнаты Дирка и заглянул туда. Мальчик лежал на спине, прижав забинтованные руки к груди. На распухшем лице выделялись красные царапины, оставленные ветками акаций. Рядом с кроватью стоял стул, на котором неподвижно сидела Мэри. Она посмотрела на него и тут же встала. Син покачал головой.
— Не беспокойся. Я зайду, когда он проснется. — И он пошел дальше по коридору в свою комнату.
Три девушки Ады крутились и щебетали у кровати Майкла, как птицы у гнезда. Увидев Сина, они замолчали, так как испытывали перед ним благоговейный трепет.
Син подошел к кровати:
— Привет, Майкл.
— О, мистер Коуртни. Бедные его руки… — начала было молодая девушка, потом сильно покраснела и, сделав реверанс, поспешно вышла из комнаты. Остальные последовали за ней.
— Привет, Майкл, — повторил он хриплым голосом, посмотрев на пластырь виноградного цвета, наклеенный на щеку.
— Привет, дядя Син. — Лицо и губы юноши были намазаны желтой мазью.
Син осторожно присел на край кровати.
— Большое спасибо тебе, Майкл, — произнес он.
Ронни Пай появился рано утром. Вместе с ним пришел Деннис Петерсон. Оба были одеты в строгие костюмы.
— Замечательно вырядились, — вместо приветствия произнес Син. — Пришли так или по делу?
— Ну, можно сказать, и так и так. — Ронни остановился на верхней ступеньке. — Можно войти?
Син провел их на веранду, все сели.
— Я слышал о пожаре. Ужасное дело. А еще я слышал, будто кто-то сгорел, а Дирк с Майклом пострадали. Ужасно. — Ронни с сочувствием покачал головой.
— А ты слышал, что еще я потерял четыре тысячи акров? — вежливо поинтересовался Син.
— Слышал, — кивнул Пай, с важным видом. Ронни с Деннисом украдкой переглянулись, опустили глаза.
— Это очень печально, — произнес Ронни.
— Вас беспокоит что-то еще? — вежливо поинтересовался Син.
— Ну, я думаю, сейчас не самое подходящее время. — Ронни полез во внутренний карман и достал длинный свернутый документ, перевязанный красной лентой. — Напоминаю, мы не собирались обсуждать это сегодня. Может, оставим до лучших времен?
— Говори! — потребовал Син.
— Пункт восьмой. — Ронни развернул документ, прижав края кофейными чашками. — «По соображениям безопасности блок акаций номер два Львиного — холма…» — Ронни закашлялся. — Впрочем, не думаю, что есть смысл читать весь абзац. Ты знаешь, о чем идет речь. Часть ссуды ты должен был отдать корой.
— Сколько времени ты мне дашь для сбора денег? — спросил Коуртни.
— Ты же знаешь, Син, это не оговаривается в контракте. А ты что предложишь?
— Мне нужен месяц, — сообщил хозяин.
— Месяц! — Ронни был шокирован. — Смотри сам. Я этого не ожидал… то есть я был уверен, что у тебя есть деньги. Я не думал, что тебе нужен целый месяц… Впрочем, можешь выписать чек.