— В субботу, в восемь вечера.
— Так скоро! — взвыла Анна. — Зачем такая спешка?
Граф хлопнул себя по бедрам: его посетило вдохновение.
— Откроем бутылку нашего лучшего шампанского и, может, еще бутылку коньяка «Наполеон»! Сантэн, малышка, где ключи?
На этот раз она не смогла ему отказать.
* * *
Они лежали в объятиях друг друга в своем гнезде из одеял, и Майкл, запинаясь, пытался объяснить ей смысл нового приказа по эскадрилье. Она не вполне понимала его ужасающие последствия. Поняла только, что Майклу грозит страшная опасность, и крепко прижала его к себе.
— Но ты ведь будешь в день свадьбы? Что бы ни случилось, в день свадьбы ты придешь ко мне?
— Да, Сантэн. Приду.
— Поклянись, Мишель.
— Клянусь.
— Нет! Нет! Клянись самой страшной клятвой, какую только можешь придумать!
— Клянусь жизнью и любовью к тебе.
— Ах, Мишель!
Она вздохнула и снова, наконец удовлетворенная, прижалась к жениху.
— По утрам и вечерам я буду смотреть, как ты пролетаешь, и встречаться здесь с тобой каждую ночь.
Они торопливо, с безумием в крови занялись любовью, как будто пытались поглотить друг друга, и эта ярость изнурила их, так что они уснули, сжимая друг друга в объятиях. Сантэн проснулась поздно. В лесу уже кричали птицы, в амбар пробивались первые лучи рассвета.
— Мишель! Мишель! Уже почти полпятого.
В свете фонаря она взглянула на золотые часы, приколотые к блузке.
— О Господи! — Майкл, еще не вполне проснувшийся, начал торопливо одеваться. — Я пропущу утренний патруль!
— Нет, если отправишься немедленно.
— Но я не могу тебя оставить.
— Не спорь! Иди, Мишель! Иди быстрей.
* * *
Всю дорогу Сантэн бежала, оскальзываясь на грязной тропе, но полная решимости быть на холме, когда пролетит эскадрилья, и помахать летчикам.
У конюшни она остановилась, отдуваясь, держась за грудь в попытках отдышаться. Шато в предрассветной темноте походил на спящего зверя, и Сантэн испытала облегчение.
Она медленно прошла по двору, давая себе время успокоиться, и внимательно прислушалась у дверей, прежде чем зайти в кухню. Стащив грязную обувь, сунула ее под печь, на место для просушки, и поднялась по лестнице, стараясь держаться поближе к стене, чтобы под босой ногой не скрипнула половица.
Ее вновь обдало волной облегчения — Сантэн раскрыла дверь своей комнатки, вошла и неслышно закрыла ее за собой. Обернулась к постели и удивленно застыла: вспыхнула спичка, занялся фитиль, и комнату озарил желтый свет.
На ее кровати, накинув на плечи шаль, сидела Анна, которая зажгла фонарь. Ее красное лицо под кружевным ночным чепцом было неподвижно и грозно.
— Анна, — прошептала Сантэн. — Я все могу объяснить. Ты не сказала папе?
Тут скрипнул стул у окна, и Сантэн, повернувшись, увидела, что там сидит отец и зловеще смотрит на нее единственным глазом.
Она никогда не видела на его лице такого выражения.
Первой заговорила Анна.
— Моя малютка по ночам, как шлюха, бегает за солдатами.
— Он не солдат! — возразила Сантэн. — Он летчик.
— Разврат, — сказал граф. — Девушка из рода де Тири ведет себя как продажная девка.
— Папа, я выхожу за Мишеля. Мы все равно что женаты.
— До вечера субботы ты не замужем.
Граф встал. Под его единственным глазом темнел синяк — след бессонницы, волосы на голове стояли торчком.
— До субботы, — грозно прорычал он, — ты не выйдешь из этой комнаты, дитя. Только за час до начала церемонии.
— Но, папа, мне надо на холм…
— Анна, забери у нее ключ. Поручаю ее тебе. Чтоб из дома ни ногой.
Сантэн стояла посреди комнаты, озираясь, словно в поисках выхода, но Анна встала, сильной мозолистой рукой взяла ее за руку и отвела в кровать.
* * *
Пилоты эскадрильи группами по три-четыре человека стояли под деревьями на краю сада, негромко разговаривали и курили последние сигареты перед вылетом, когда по тротуару подбежал Майкл, на ходу застегивая шинель и натягивая перчатки. Предполетный инструктаж он пропустил.
Эндрю кивнул ему, ничего не сказав об опоздании и не объявив об этом молодым пилотам, а Майкл не извинился. Оба остро сознавали, что их сегодня ждет. Эндрю открыл фляжку и выпил, не предложив Майклу: сознательно.
— Взлет через пять минут. — Эндрю взглянул на небо. — Кажется, подходящий день, чтобы умереть.
Так он обычно говорил о хорошей погоде, но сегодня эти слова резанули Майкла.
— В субботу я женюсь, — сказал он, как будто эти обстоятельства были взаимосвязаны. Эндрю, не донеся фляжку до губ, посмотрел на него.
— Маленькая француженка из шато? — спросил он, и Майкл кивнул.
— Сантэн. Сантэн де Тири.
— Ах ты хитрый пес! — Эндрю заулыбался, забыв о своем недовольстве. — Так вот где ты был! Что ж, даю тебе свое благословение, мой мальчик. — И он «благословил» фляжкой Майкла. — Пью за вашу долгую и счастливую совместную жизнь.
Он передал фляжку Майклу, но тот помедлил перед тем, как выпить.
— Ты окажешь мне честь, если согласишься быть моим шафером.
— Не волнуйся, мой мальчик: когда ты полетишь в бой, я буду у твоего крыла, клянусь.
Он взял Майкла за руку. Они улыбнулись друг другу и вдвоем пошли к зеленой и желтой машинам, стоящим во главе строя эскадрильи.
Один за другим просыпались моторы «Уолсли Вайпер», под деревьями сада стлался синий выхлопной дым. SE5a, подпрыгивая, покатились по неровной земле к месту общего старта.
Сегодня вылетала вся эскадрилья, поэтому Майкл не шел ведомым у Эндрю, а летел во главе звена «Б». В его звене было еще пять машин, двое из пилотов новички и нуждаются в защите и охране. Хэнк Джонсон возглавлял звено «В»; он помахал, когда Майкл проезжал мимо, и пристроил свою машину за ним.
Едва поднялись в воздух, Майкл дал своему звену сигнал держаться тесным строем и последовал за Эндрю, подтверждая его поворот налево; этот поворот должен был провести их над самым холмом за шато.
Он поднял очки на лоб и спустил шарф с носа и рта, чтобы Сантэн могла увидеть его лицо; управляя одной рукой, он приготовился, пролетая, дать их тайный знак. Вот и холм. Он смотрел в ожидании, и улыбка исчезла с его лица.
Он не видел Нюажа, белого жеребца. Майкл как можно дальше высунулся из кабины, и Эндрю впереди сделал то же самое, вертя головой в поисках девушки на белой лошади.