Не взглянув на Марка, она отвернулась.
— Сорок, дорогая, — весело крикнула она и отбежала к задней линии. Ее голос звучал мелодично, но это не смягчило внезапной вспышки гнева, заставившей Марка угрюмо стиснуть зубы.
— Если вы продавец, — промурлыкала Ирена, — как-нибудь в другое время продайте мне что-нибудь. А сейчас, дорогой, советую вам послушаться Бурю, не то нам всем достанется на орехи.
Когда Буря подошла туда, где ждал Марк, остальные девушки окружали ее (как фрейлины принцессу, подумал он, чувствуя, как рассеивается его негодование). Такую величественную, милую и прекрасную девушку можно простить, ей можно простить все.
Он почтительно стоял, поджидая. Какая она высокая! Ее макушка почти доставала ему до подбородка.
— Доброе утро, мисс Кортни. Я привел ваш новый «кадиллак». «Наталь моторс» желает вам радости и веселья.
Обычно эту маленькую речь он произносил, доставляя покупку, и произносил ее с теплотой, очарованием и искренностью — именно эти качества за несколько месяцев сделали его лучшим продавцом «Наталь моторс».
— Где ключи? — спросила Буря Кортни и впервые посмотрела на него прямо. Марк увидел, что у нее глаза отца, такие же темные, почти синие.
Невозможно было усомниться в том, чья она дочь. Она раскрыла глаза чуть шире, и в солнечном свете они стали цвета шлифованных сапфиров, или голубого Мозамбикского течения, или глубокой воды в полдень.
— В машине, — ответил он; собственный голос показался ему странным, словно доносился издалека.
— Несите сюда, — велела она, и ему захотелось побежать, выполнить ее желание. Но тут чувство опасности, которое так развилось у него во Франции, предупредило его.
Ее лицо оставалось безучастным, незаинтересованным; словно она считала разговор с ним напрасной тратой времени и сил, одним из скучных моментов в потоке жизни. Но предостережение ясно звучало в его голове, как церковный колокол, и только тут он увидел в ее глазах что-то опасное и возбуждающее, точно силуэт леопарда, охотящегося в тени.
Вызов. Он подумал, что дочь Шона Кортни не может быть воспитана в таком естественном высокомерии, в такой грубости. Очевидно, такое ее отношение продиктовано какой-то причиной, каким-то замыслом.
Он почувствовал легкость, то особое безумие, которое прогоняет страх в моменты опасности или риска, и улыбнулся. Ему не пришлось заставлять себя — улыбка вышла естественной, озорной, вызывающей.
— Конечно, мисс Кортни. Конечно, я принесу ключи. Как только вы скажете «пожалуйста».
Окружающие Бурю девушки громко ахнули и застыли от неожиданности и восторга; их взгляды переходили с лица Бури на лицо Марка.
— Скажи молодому человеку «пожалуйста», Буря, — покровительственно, как говорят с малышами, велела Ирена, и все радостно захихикали.
На мгновение в синих глазах девушки что-то вспыхнуло, что-то свирепое, но не гнев. Марк сознавал важность этой вспышки; хотя ее истинного смысла он не понимал, но думал, что она может отразиться на нем. Однако непонятное выражение тут же исчезло и сменилось искренним, не надуманным гневом.
— Как вы смеете!
Голос Бури звучал низко и властно, но губы вдруг побелели, как будто вся кровь отхлынула от них. Гнев нахлынул слишком быстро, слишком сильный для такого повода, он не соответствовал простому обмену репликами, и Марк почувствовал безрассудное возбуждение оттого, что сумел так глубоко задеть ее. Он продолжал насмешливо, вызывающе улыбаться.
— Ударь его, дорогая, — насмешливо посоветовала Ирена, и Марку на мгновение показалось, что Буря послушается.
— Захлопни свой глупый рот, Ирена Личарс!
— О-ла-ла, — усмехнулась Ирена, — какой характер!
Марк небрежно повернулся и открыл дверцу машины.
— Куда вы?
— Возвращаюсь в город.
Он включил двигатель и посмотрел в окно. Нет никаких сомнений, более красивого существа он не видел. От гнева ее щеки раскраснелись, темные волосы на висках были еще влажными после игры на корте. Они маленькими завитками липли к коже.
— Это моя машина!
— Ее приведет вам кто-нибудь другой. Я привык иметь дело с леди.
Снова удивленное аханье и восторженные смешки.
— Какой он милый! — захлопала в ладоши Ирена, но Буря не обратила на нее внимания.
— Мой отец вас уволит.
— Да, вероятно, — согласился Марк. Он еще немного подумал и выжал сцепление. На первом повороте подъездной дороги он посмотрел в зеркало заднего обзора — девушки по-прежнему стояли и смотрели ему вслед, похожие в своих белых платьях на скульптурную группу. «Нимфы, напуганные сатиром», вот подходящее название, подумал он и рассмеялся. Его безрассудное возбуждение еще не прошло.
* * *
— Боже! — прошептал Дики Лэнком, в ужасе наморщив лоб. — Что ты наделал?!
Он медленно, удивленно покачал головой.
— Она была очень груба.
Дики опустил руки и с ужасом посмотрел на него.
— Она была груба с тобой? Господи, сил моих нет! Разве ты не понимаешь, что, даже если она была груба с тобой, ты все равно должен быть ей благодарен? Разве ты не знаешь, что тысячи таких, как мы, проживут всю жизнь и их ни разу не оскорбит мисс Буря Кортни?
— Я не намерен терпеть это, — рассудительно объяснил Марк, но Дики не дал ему договорить.
— Послушай, старина, я научил тебя всему, что знаю сам. Но ты по-прежнему ничего не понимаешь. Ты не только не должен оскорбляться, но, если мисс Кортни выразит желание пнуть тебя в зад, правильный ответ таков: «Конечно, мэм, но позвольте сначала спустить штаны, чтобы вы не испачкали вашу красивую ножку!»
Марк рассмеялся; его безрассудное настроение быстро рассеивалось, а лицо Дики все больше мрачнело.
— Правильно, смейся. Знаешь, что произошло? — Марк не успел ответить, потому что он продолжил: — Вызов с самого верха, от председателя совета директоров. Мы с боссом несемся через весь город, волнуемся, робеем, осторожно надеемся на лучшее: нас уволят, повысят, поздравят с высокими месячными продажами? А тут совет, весь совет, заметь; и вид у всех как у могильщиков, которым только что сообщили об изобретении вакцины Пастера. — Дики умолк, воспоминания были еще слишком болезненными. — А ты действительно попросил ее сказать «пожалуйста»?
Марк кивнул.
— И действительно сказал, что она не леди?
— Не впрямую, — возразил Марк. — Но имел в виду это.
Дики Лэнком начал вытирать ладонью лицо от линии волос до подбородка.
— Ты ведь понимаешь, что мне придется тебя уволить?
Марк снова кивнул.
— Послушай, — сказал Дики. — Я старался, Марк, правда, старался. Я показал им данные продаж, сказал, что ты молод, порывист, я произнес целую речь.