Костер потрескивал и искрил, когда Анна помешивала угли палкой, пытаясь сделать так, чтобы огонь разгорелся сильнее. Она никогда не ладила с огнем. В Австралии этим всегда занимались мужчины — они кололи дрова и разжигали огонь для барбекю. Но здесь, в деревне, эта работа считалась исключительно женской, и Анна решила овладеть этим искусством. Придвинувшись поближе к костру, она сильно подула на угли. Те полыхнули огнем, а в лицо ей полетел пепел. Когда она села на место, отгоняя от себя дым, перед ее лицом появилось нечто. Прямоугольный коричневый сверток.
— Для тебя, сестра Мейсон. — Эти слова были произнесены по-английски.
Анна повернулась и увидела молодого африканца в голубой рубашке и брюках.
— Кто ты? — спросила она.
— Я — почтальон. Принадлежать Джермантаун. Я доставить этот пакет твои руки.
Он протянул ей нечто, завернутое в мятую коричневую бумагу и перевязанное веревочкой. То, что предназначалось «для сестры Мейсон», а отправителем была указана Джермантаунская миссия. Анна тотчас узнала почерк. Она прижала сверток к груди и, не обращая внимания на разочарование наблюдавших за ней, унесла его, чтобы вскрыть в своей хижине. Войдя внутрь, она разорвала бумагу, не справившись с узелками на веревке. В конце концов обертка была сорвана. Внутри лежала пара наволочек. Анна разложила их на шкуре леопарда, служащей покрывалом на ее кровати. На уголке одной из наволочек была вышита мелким крестиком буква «А». Уголок другой был украшен буквой «М». Анна рассматривала подарок. У нее перехватило дыхание, когда она представила, как Сара склонилась над вышивкой. Она, должно быть, делала это во время дежурства в больнице, догадалась Анна, чтобы сохранить это в тайне от Майкла. Чувствуя вину, она все равно продолжала вышивать.
К подарку прилагалось письмо. Анна открыла его, и листы тонкой бумаги тихо зашелестели в ее руках. Она заметила, что письмо было написано от руки, а не напечатано на машинке в доме миссии, как прочие письма. Почерк то и дело менялся, и это свидетельствовало о том, что письмо писали в несколько приемов.
«Дорогая Анна, — писала Сара, — словами не передать, как сильно я по тебе скучаю. Майкл запретил мне общаться с тобой. Я не знала, что мне делать. Я должна слушаться своего мужа. Но все равно ты навсегда останешься для меня самым дорогим другом. Я очень хочу увидеть тебя, но едва ли у меня получится это сделать».
Сара исписала мелким почерком целых четыре страницы. Сообщила новости о Кейт — та как раз делала свои первые шаги и упрямо пыталась кушать твердую пищу с помощью рук. Описала последние кулинарные неудачи Тефы и спокойствие добродушной Ордены, не придававшей этому большого значения. Затем Сара перешла к работе, которую теперь вела среди местных жителей. Она узнала о многом, побывав в домах, где матери с младенцами на самом деле проводят большую часть времени. Сара старалась не упоминать о том, что Анна сама выбрала для себя жизнь в такой же хижине. Из ее рассуждений выходило, что Анна влюбилась в другого миссионера, человека, с которым она будет жить обычной жизнью — в обычном доме с обычными кроватями, с подушками и простынями, на которых будут вышиты их инициалы.
На середине второй страницы Сара вернулась к новостям общего характера. Миссии, расположенные ближе к западной границе, писала она, были предупреждены о том, что должны держать ухо востро и сумку с предметами первой необходимости наготове. Есть опасения, что проблемы в Конго не обойдут и Танзанию. Межплеменные конфликты вряд ли повлияют на сбор урожая, но невозможно предугадать, к чему они приведут. Затем несколько строк было посвящено работе Майкла в больнице, после чего письмо резко обрывалось безо всяких обещаний каким-либо образом связаться с Анной. Конец листа был покрыт следами высохших слез, чернила на этих местах немного расплылись.
Я очень скучаю по тебе. Иногда мне кажется, что я люблю тебя больше, чем следовало бы, и что это является еще одной причиной, по которой нам лучше не общаться. Наверное, так и правда будет лучше. Потому что сейчас я чувствую только боль.
Ордена, Тефа и крошка Кейт тоже скучают no тебе.
С любовью, твоя подруга навеки.
Сара
Вытерев собственные слезы, Анна завернула наволочки в чистую ткань и убрала их в чемодан. Она снова вытерла глаза рукавом и попыталась привести в порядок лицо, памятуя о том, что, когда она выйдет из хижины, сразу попадет под прицел взглядов соседей, пусть и дружелюбных.
Она посмотрела на дверной проем и увидела, что кто-то входит в хижину.
— Приветствую тебя, хозяйка дома.
Это была Старая Королева.
— Приветствую вас, матушка, — ответила Анна.
Женщина села на кровать и поманила Анну к себе. Подходя к ней, Анна недоумевала, что же такое хочет сказать ей мать Мтеми. Когда не так давно, Старая Королева приходила в хижину будущей невестки, она в очередной раз прочла ей лекцию о том, насколько для нее важно не оставаться наедине с мужчинами.
— Я кое-что хотела бы обсудить с тобой, дочка, — сказала Старая Королева.
Анна кивнула.
— Я внимательно слушаю вас.
Старая Королева склонила голову:
— Это связано с плотскими отношениями.
Лицо Анны вытянулось от удивления, но Старая Королева, казалось, этого не заметила.
— Я хочу быть уверена в том, — продолжила африканка, — что твоя мать правильно тебя обучила всем вещам, которые ты должна знать.
— Но я ведь медсестра! — воскликнула Анна. — Конечно же я знаю…
Она запнулась, так как не смогла сразу точно перевести выражение «правда жизни».
— Хорошо. — Старая Королева, казалось, испытала облегчение. — Я не знала, осведомлены ли белые женщины, которые работают в больницах, о том, как доставить мужчине удовольствие. Я лишь слышала, что вы умеете лечить раны и хвори и иногда причинять боль.
Анна смотрела на нее, не говоря ни слова.
— Так значит, тебя кое-чему научили. — Старая Королева теперь говорила спокойно. — И ты знаешь о том, как женщина должна подготовиться к тому, чтобы, когда мужчина войдет в нее в первый раз, не чувствовать боли. И как сделать так, чтобы мужчина оставался в тебе. И многие другие вещи. — Она кивнула. — Эти навыки очень важны также и для европейских женщин. Не правда ли?
Она уселась поудобнее и некоторое время молчала. Анна видела, что старая женщина внимательно изучает ее бледные руки и ноги, аккуратно завязанное китенге, мятую рубашку — и, наконец, ее грудь.
— Есть еще кое-что, — добавила Старая Королева серьезным тоном. — Я бы хотела обсудить с тобой приготовления к свадебной церемонии.
Анна нервно заерзала на кровати. Она поняла, что совершенно ничего не знает о ритуалах, обязательных на свадьбе в племени ваганга. За время своего пребывания в Африке она слышала о нескольких странных обычаях — об этом упоминалось в миссионерских кругах. А потом она вспомнила о диком празднике, устроенном перед свадьбой, свидетелями которого они с Майклом стали возле деревни в джунглях. Конечно, Мтеми оградит ее от подобных вещей, думала она. Однако же он часто повторял, что важно соблюдать все тонкости ритуалов, без которых люди утратят чувство единства и безопасности в своем племени. А ведь она собиралась стать одной из них. Она должна была сделать все, чтобы у Мтеми не возникло из-за нее новых проблем.