Означало ли это, что он не собирался заниматься с ней сексом? Кажется, в первый раз она не покраснела при этой мысли. Официантка принесла им заказ. Джеймс продолжал смотреть на Мэгги.
– Что? – спросила она.
– Мне казалось, ты делала и более страшные вещи, чем полет на самолете.
Мэгги передернула плечами.
– Страшные – не то же самое, что глупые, знаешь ли, – стараясь говорить легко, сказала она.
– Ты имеешь в виду ту свою прогулку в метель?
Мэгги прикусила губу. Он ведь и так все знает, зачем же спрашивает? Затем она поняла, что Джеймс имел в виду. Он пытался понять, почему она ее предприняла.
Даже Роузбад не спросила у нее, зачем она это сделала. И Мэгги тогда предположила, что она поняла ее мотивы.
– Ты не боялась смерти? – тихо спросил он.
– В тот день мне казалось, что нет. – Мэгги затеребила край скатерти. – В тот день я даже чувствовала облегчение, что ли. Мне казалось, с моей смертью все ужасное, что произошло со мной, закончится. А главное – я сама положу этому конец! Это был мой выбор. Я словно стала хозяйкой своей судьбы. – Она пожала плечами. – Прости.
Джеймс медленно кивнул. Может, напрасно он спросил? Но дело уже сделано. Он стиснул зубы, потом расслабился и тихо сказал:
– За что ты извиняешься? Это я должен просить у тебя прощения.
– Полет был не так уж плох, – солгала она.
Джеймс посмотрел ей прямо в глаза, словно понял ее ложь.
– Я не оставил тебе шанса. В ту ночь. Я не имел права решать за тебя.
Он что, извинялся? За что? За то, что занимался с ней сексом? За то, что ему хотелось этой близости с ней? За то, что их отношения, построенные на деловой почве, быстро сменились личными?
Как и всегда, воспоминание о том, что произошло на ее кухне, вызвало у Мэгги легкое головокружение. И что ей теперь на это отвечать?
– На случай, если ты не заметил, ты ни к чему меня не принуждал.
– Это не имеет значения.
Не имеет? Тогда что же имеет? Мэгги подалась вперед.
– Ты сказал, что хотел меня. Тебе не приходило в голову, что я тоже тебя хотела? Я тоже хотела того, что произошло… – Джеймс открыл было рот, но Мэгги взмахнула рукой, принуждая его к молчанию: – К твоему сведению, я взрослый человек и сама вольна решать, что мне делать или не делать.
На лице Джеймса отразилась непонятная смесь эмоций.
– Мне следовало быть более осторожным.
Нужно заканчивать этот разговор, и как можно скорее. Говорить о сексе почти то же самое, что думать о нем. Это никуда не годится!
Мэгги решила сменить тему:
– Когда вылетает наш самолет?
Джеймс смотрел прямо в глаза Мэгги. Ей даже показалось – Джеймс откажется менять тему и продолжит этот разговор. К счастью, выдержав томительную паузу, он ответил:
– Мы вылетаем в десять десять. У нас есть еще три часа.
Он улыбнулся, и у Мэгги перехватило дыхание. Как же он все-таки красив! Она почувствовала, как ее обдало теплом.
«И это называется – сменила тему», – грустно подумала она.
– За эти три часа мы многое успеем сделать, но сначала нам нужно поесть. Потом, если хочешь, можем побродить по магазинам.
– Да, Абердин по сравнению с Миннеаполисом – деревня, – признала Мэгги.
Это снова напомнило ей о том, что Джеймс принадлежит совсем иному миру, чем она. С другой стороны, когда еще ей представится шанс побывать в его мире? Поэтому надо постараться выжать из поездки максимум.
– Если мы побродим вместе, это не повредит делу? – решилась спросить она.
– Я уверен в Желтом Крыле – он найдет что-нибудь еще. Пока мы… – Джеймс оборвал себя, но Мэгги догадалась, о чем он хотел сказать. Пока они придерживаются профессиональных рамок, нет ничего страшного в том, что их увидят вместе. – В общем, у нас хватит времени даже на то, чтобы осмотреть достопримечательности Вашингтона. Можем сходить в музей или мемориал Линкольна. – Он наморщил лоб. – Как насчет музея американских индейцев? Не уверен, что мы сможем побывать в Белом доме, – на экскурсию там надо записываться заранее.
Мы? Слышать это было странно, но одновременно приятно. Джеймс продолжал перечислять, где они еще могут побывать. Неужели он старается ради нее? В это сложно было поверить. Но ведь так оно и есть – сытая, с чашкой вкуснейшего кофе в руке, она сидит напротив самого милого, умного и, наверное, самого замечательного мужчины.
У Мэгги появилось чувство, что все это происходит не с ней…
Джеймс взглянул на нее и ослепительно улыбнулся, показав все свои великолепные белые зубы. От этой улыбки у нее перехватило дыхание. И улыбался он так, как будто рад ей…
Мэгги почувствовала, как ее затопила волна счастья. Нет, нельзя ей привыкать к этому чувству – слишком опасно, потому что долго не продлится. Надо срочно выстраивать стену вокруг своего сердца, которое так отзывается на его близость. Не дай бог она влюбится в него! Джеймс Карлсон разобьет ей сердце, если она не будет осторожна.
Оставшиеся два часа они бродили по магазинчикам аэропорта. Для Нан Мэгги приобрела здесь рубашку с изображением миннесотского лося. Они купили пирожные, пили газировку и разглядывали людей. Как легко было забыть, что это не обычное свидание!
Все было хорошо до тех пор, пока они не вошли в дорогой ювелирный салон.
– Думаю, Роузбад упомянула про обязательные вечеринки, которые устраивает Ленон?
– Да. Она же одолжила мне платье на всякий случай.
Джеймс кивнул:
– Она сказала тебе, что на дамах обязательно должны быть драгоценности?
– Нет.
– Тогда давай осмотримся – может, ты выберешь что-нибудь подходящее?
«Вряд ли у меня хватит на это денег», – подумала Мэгги, но кивнула.
Оказалось, что в продаже были искусственные бриллианты, так что Мэгги выбрала себе серьги.
– К ним у нас есть еще кулон, – предложила продавщица. – А еще лучше подойдет ожерелье. – Она достала его из витрины.
Когда продавщица назвала цену, Мэгги подумала, что ослышалась. Слабым голосом она попросила ее повторить.
– Две тысячи пятьсот долларов, – спокойно повторила продавщица. – Общий вес бриллиантов двадцать семь карат.
Мэгги оглянулась, думая, что это какой-то фирменный магазин. Но нет, это был простой салон. Неужели это не шутка – две тысячи пятьсот долларов за фальшивые бриллианты?
Мэгги лишилась дара речи. Она повернулась к Джеймсу, когда услышала его голос:
– Примерь его. – Он расстегнул застежку ожерелья и ждал, когда она повернется.
– Ты шутишь? – Мэгги даже не хотела касаться украшения из страха уронить его или испортить, за что ей придется выложить две с половиной тысячи долларов.