– Какой он с виду, этот «кто-то», а, Слоник? Ну, давай, я ведь не съем тебя, давай, говори… эй… эй! Какой он с виду? Мужчина? Женщина?
Волшебник из сказки? Эй! Ну, давай же дружище, – мягко пробормотал он, нагнувшись к Роучу. – Не надо плакать. Ну, что случилось? Ты не заболел? – Он достал из рукава носовой платок. – Какой он с виду этот «кто-то»? – повторял он все так же негромко.
– Он спрашивал у миссис Маккаллум. Сказал, что он друг. Потом снова залез в машину, она стоит у церковного кладбища, сэр. – Очередной поток слез. – Он все еще сидит в ней.
– Подите все к черту, паршивцы эдакие! – крикнул Джим кучке ухмыляющихся старшеклассников, столпившихся у входа. – Подите к черту! – Он снова нагнулся к Роучу:
– Высокий такой друг, да? Небрежно одетый, высокого роста, да, Слоник? С такими вот бровями, сутулый? Худой такой, да? Брэдбери, поди-ка сюда и перестань пялиться! Стой здесь, отведешь потом Слоника к Воспитательнице! Худой такой, да? – спросил он снова у Роуча мягким, ноочень настойчивым голосом.
Но Роуч был уже не в состоянии выдавить из себя ни слова. У него начисто отшибло память, он словно потерял ощущение величины и положения предметов в пространстве; всякая способность проводить какие-то различия в мире взрослых, казалось, утрачена навсегда. Большие люди, маленькие, старые, молодые, сгорбленные, стройные – все это превратилось в одну сплошную толпу безликих незнакомцев. Сказать Джиму «нет» было выше его сил, сказать «да» означало взвалить на себя ужасную ответственность за то, что он может его разочаровать.
Он увидел, что Джим смотрит на него, увидел улыбку на его лице и почувствовал у себя на руке благословенное прикосновение его большой ладони.
– Молодчина, Слоник. Никто так больше не умеет наблюдать, правда?
Отчаявшись вконец, Роуч прислонил голову к плечу Брэдбери и закрыл глаза. А когда он снова их открыл, то увидел сквозь слезы, что Джим уже поднимается по лестнице.
Джим почувствовал успокоенность и даже едва ли не облегчение. Уже несколько дней он знал, что кто-то объявился. Это тоже было частью его привычного распорядка: наблюдать за теми местами, куда обычно первым делом суются «ищейки». Например, церковь: любые передвижения местных жителей сразу становятся темой для разговоров среди прихожан; или администрация графства, где регистрируются потенциальные избиратели; или торговцы, которые часто хранят счета своих клиентов; или пивные, в том случае, если намеченная жертва обходит их стороной. Иными словами, он знал, что в Англии есть естественные ловушки, куда «ищейки» наведываются первым делом, прежде чем выйдут на тебя. И действительно, мило болтая с помощницей библиотеки в Тонтоне два дня назад, Джим наткнулся на верный след, который он разыскивал.
Какой-то незнакомец, очевидно из самого Лондона, интересовался состоянием дел в деревенских округах; да, государственного вида джентльмен – скорее, даже один из тех, кто проводит политические исследования, можно сказать занимается этим профессионально – и среди прочего ему потребовался, представьте себе, как можно более свежий список жителей той самой деревни, где живет Джим; да, список избирателей, они собираются провести поименный опрос в самых отдаленных и глухих районах страны, особенно среди недавних иммигрантов. Да, действительно, подумать только, согласился Джим и после этого предпринял некоторые подготовительные меры. Он купил железнодорожные билеты сразу в несколько мест: до Эксетера, до Лондона и до Суиндона, все сроком годности на один месяц. Сделал он это потому, что знал: если снова придется удариться в бега, покупать билеты будет некогда. Он достал из потайного места на огороде свои старые удостоверения и пистолет, которые перепрятал так, чтобы они в любой момент были под рукой. Еще он загрузил в багажник «алвиса» чемодан с одеждой и залил полный бак горючего. После этих мер предосторожности он мог спать относительно спокойно или, вернее, мог бы, если бы не спина.
– Сэр, а кто выиграл, сэр?
Преббл, новичок, одетый в пижаму и перемазанный зубной пастой, направлялся во врачебный кабинет. Мальчишки иногда заговаривали с Джимом без всякого повода: одного его роста и горбатой спины было достаточно, чтобы спровоцировать их на это.
– Сэр, ну в этом матче, ну против Сент-Адамс?
– Не Адамс, а Гадамс, – отозвался другой умник. – Нет, правда, сэр, кто выиграл?
– Увы, они, сэр, – гаркнул Джим, – и, если бы вы смотрели игру, сэр, вы бы сейчас не спрашивали, сэр. – Он медленно поводил у них перед носом огромным кулачищем, изображая серию сокрушительных ударов, и аккуратно выпроводил их в медпункт Воспитательницы.
– Спокойной ночи, сэр.
– Спокойной ночи, лягушата, – промурлыкал Джим и зашагал в другой конец коридора – в изолятор, из окон которого открывался вид на церковный двор с кладбищем. В изоляторе был погашен свет; вся обстановка и запах его внушали ему отвращение. Двенадцать ребят лежали в темноте и дремали после ужина в ожидании вечерних процедур.
– Кто там? – раздался чей-то сиплый голос, – Это Бегемот, – ответил ему другой. – Эй, Бегемот, кто выиграл, мы или Сент-Гадамс?
Звать Джима кличкой вообще-то было хамством, но в изоляторе мальчишки чувствовали себя освобожденными от условностей дисциплины.
– Бегемот? Какой еще, к черту, Бегемот? Не знаю такого. Меня не так зовут, – фыркнул Джим, протискиваясь между койками. – Убери этот фонарик, не положено. Ясное дело, черт возьми, к т о выиграл. Восемнадцать ноль в пользу Гадамс. – Окно здесь доставало почти до самого пола, а внизу, заслоняя его от мальчишек, стояла старая каминная решетка. – Слишком много суетились в защите, – пробормотал он, вглядываясь в глубину двора.
– Терпеть не могу регби, – сказал мальчик по имени Стивен.
Синий «форд» стоял в тени церкви, вплотную к вязам. С первого этажа машину не было бы видно, но и сказать, что она спрятана, было бы преувеличением. Джим застыл совершенно неподвижно, немного поодаль от окна, изучая «форд» на предмет определенных признаков, известных профессионалу. На улице быстро смеркалось, но у него было хорошее зрение, и он знал, что ему высматривать: аккуратно замаскированную антенну, второе зеркало для связного, обгоревший металл под выхлопной трубой. Почувствовав, как он напряжен, мальчишки начали дурачиться.
– Сэр, там что, кошечка какая-нибудь? Она хоть хорошенькая, а, сэр?
– Сэр, мы еще не горим?
– Сэр, а какие у нее ножки?
– Боже, сэр, только не говорите, что это мисс А а р о н с о н? – После этого все начали гоготать, потому что мисс Ааронсон была некрасивой старухой.
– Заткнитесь, – рявкнул Джим, не на шутку рассердившись. – Свиньи вы неблагодарные, заткнитесь сию минуту!
Где-то внизу Тэрсгуд делал перекличку старших школьников перед приготовлением уроков. Аберкромби? Здесь, сэр. Астор? Здесь, сэр. Блейкни?
Болен, сэр.
Продолжая наблюдать, Джим увидел, как дверца машины открылась и Джордж Смайли, одетый в тяжелое пальто, осторожно вылез наружу.