– Что ты такое несешь? – Николай уставился на меня в изумлении. При решении вопросов в его кругах просто не принято прибегать к услугам полиции. Я вздохнула и замолчала. Как же трудно бывает порой просто заполучить внимание. Чтобы тебя услышали.
– Что? Ты же обещала! – практически в один голос с Николаем вскрикнул Владимир.
– Ты просто меня неправильно понял, – пояснила я, глядя Владимиру в глаза. – Я спросила, хочешь ли ты жить? Я не спрашивала, хочешь ли ты жить на свободе.
– Что? – снова закричали они оба.
Я подождала еще немного, дала им обоим высказаться. Николай кричал, что, если сейчас вызывать полицию, это ничем хорошим не кончится и никаких результатов не принесет. Что у этого смазливого негодяя хватит денег откупиться от полиции, обложиться адвокатами и прочими тварями дикими – выскользнет, и будьте-нате. Владимир кричал, что это просто глупость. Что если мы сдадим его полиции, он никогда нам и копейки не вернет, не говоря уже о ружьях, которые почти распроданы, но он еще может кое-какую часть вернуть.
– Ты хочешь предложить нам ружья и деньги в обмен на свободу? – деловито уточнила я.
– Да! – выкрикнул Владимир.
Я посидела и подумала под его уговоры быть разумной и не вредить самой себе. Николай и Владимир проявили удивительное единодушие в этом вопросе – они просто хотели вернуть все к точке отсчета, к началу. Каждому свое. Минут через пять я пожала плечами.
– Нет, меня это не устраивает, – покачала я головой. – Деньги мне неинтересны, тем более что благодаря тебе я теперь в курсе моего реального положения вещей – дела у меня совсем неплохи. Я могу не бояться бедности, верно? А ружья эти я всегда ненавидела. Я прямо чувствовала, что от них будут проблемы. Так что… – Я повернулась к к мужу: – Мы, Коля, сейчас вызовем полицию и…
– Никого мы не вызываем, – прорычал он.
– Вызываем, – я уперлась в него взглядом. – Если, конечно, ружья и деньги для тебя важнее меня…
– Что? – Николай в недоумении тряхнул головой и переспросил: – О чем ты говоришь, Оля?
– Все довольно просто, Коля. Я тут подумала над твоим предложением начать все заново. И я в целом готова его принять. Я люблю тебя. Всегда любила, чего бы ты ни творил. И чего бы я сама ни натворила, вот так-то. Я люблю тебя и сейчас, но я больше не собираюсь безропотно терпеть все, что бы ты мне ни уготовил. Я знаю, что это перебор и что я, возможно, не стою того. Решать тебе. Сделать, как я говорю, или сделать все по-своему.
– Что решать-то, а? С ума сошла? – кричал он.
– Пойми, Коля, мне плевать на деньги, не в них счастье. Главное, чтобы вот этот человек, – я ткнула пальцем в сторону Владимира, – никогда и никому больше не причинил того зла, которое он причинил нам. Таким, как он, место в тюрьме, я уверена. Либо мы сейчас вызываем полицию, следим за тем, чтобы вся информация попала в правильные руки, и забываем о нем…
– Либо? – переспросил Николай, и глаза его сузились.
– Либо ты можешь делать с ним что пожелает, а я прямо сейчас разворачиваюсь и ухожу навсегда. Никакого второго шанса. Я должна знать, что могу полагаться на тебя и верить тебе. Я не могу по-другому.
– Ты все сказала? – процедил он сквозь зубы.
– Все, – кивнула я.
Мы с ним стояли как два противника в немом поединке, будто мы играли в гляделки, и кто первый мигнет, тот и проиграл. Николай, кажется, даже не дышал. Я так и видела, как в его мозгу сейчас происходят математические расчеты. Плюс идет на минус, что-то идет в остаток, что-то сбрасывается со счетов. Интересно, не я ли? Владимир тоже застыл, глядя на нас, как на ненормальных.
– Ты ведь понимаешь, Коля, – зачастила я, не выдержав, – ведь он не один был. Их всех надо найти. Это же банда. Они ведь и других людей грабят. Может, кого-то убили даже?
– Ш-ш-ш! – осадил меня муж, задумчиво глядя в окно.
– Они – преступники.
– Ты мешаешь мне думать, Оля, – добавил он строго.
– Коля! – воскликнула я в отчаянии.
– Мне нужно понять, кого именно вызвать. Мы не можем вызвать кого попало. У меня есть знакомый опер в Юго-Восточном округе. Нужно ему позвонить. Нужно будет дать денег, чтобы ребят подняли, оперов.
Я смотрела на Колю и плакала. Честно признаться, я не верила, что он на такое способен. Не верила, но надеялась, несмотря ни на что. А теперь – слезы текли из моих глаз без всякого контроля. Охрана тоже как-то засуетилась, народ принялся высказывать мнения, кого надо подключить и у кого какие есть связи.
– Николай Максимович, а мы сможем наше видео использовать, сегодняшнее? – спросил один, тот, который срывал мешок с головы Владимира.
– Черт, конечно! А почему нет? – удивился Коля.
– Ну, там же… это… Насилие.
– Ну и что? – рявкнул он. – В любом случае – даже если не для суда – будет материал для следствия.
– А еще, а еще… – вдруг осенило меня, – помнишь, как он принес видеозаписи со своих камер? Там ведь были только люди в масках и ничего важного? А что, если он их подретушировал и обрезал. Может, у него на видеокамерах что-то еще было интересное?
– Вряд ли! Сто процентов, он все стер. Они же профи, – покачал головой Николай, а потом вдруг подошел ко мне, обнял, прижал к себе, поцеловал в губы и сказал, чтобы я больше ни о чем не беспокоилась.
Но я больше ни на что такое не «велась». Я поцеловала его в ответ, повернула его лицо, взяв за подбородок, и щелкнула по носу.
– Видеозаписи могут помочь. Там могут быть люди, которые замешаны в этом. Потому надо хорошо все обыскать – машину, его вещи. Сфотографировать все документы, чтобы потом какие-то из них «случайно» не потерялись.
– Ты меня пугаешь! Откуда такая хитрая женщина взялась? – шутливо помотал головой Николай и усмехнулся.
Обстановка разрядилась, и все как-то даже забыли о том, что происходит, где мы и кто стоит у нас на полу на коленях. Владимир, высчитав момент, когда все мы были заняты чем угодно, но только не им, вдруг подскочил на своих якобы затекших ногах, дернулся всем телом – надо признать, своим гибким телом, – и его руки, только секунду назад надежно закрепленные наручниками, вдруг каким-то непостижимым образом обхватили меня и выхватили из моих рук Колин пистолет. Что тут началось! Николай закричал, схватил у кого-то из рук пистолет, Владимир остановил его своим окриком:
– Тише! Замолчите все!
– Тишина! – приказал Николай.
Он стоял белый, как снег, и смотрел на меня, зажатую в руках Владимира, как в тисках.
– Тихо, я сказал! – повторил Владимир. – Мы сейчас с ней уйдем, и никто нас не тронет, если хотите увидеть ее живой. – Он дышал легко. Тренированный, блин!
О, как я была зла. Он потащил меня к выходу, продолжая целиться пистолетом мне куда-то в бок.