Однако мой обличающий взгляд он встретил твердо и сказал:
– Я не хотел тебе говорить сейчас, чтобы не испортить настроение.
– Спасибо, мне уже сообщили. Опер приходил и все мне рассказал.
– Я не говорил им, что ты была у меня в пятницу, чтобы у тебя не было неприятностей.
– А, может быть, чтобы у тебя не было неприятностей?
– О чем ты, Марина? – Он смотрел на меня, искренне недоумевая, так что я просто озверела.
– Зачем ты ее убил? – проговорила я слишком громко, так что он поморщился.
– Тише, Марина, тише. С чего ты решила, что я ее убил? Разве я похож на убийцу?
– Ты не похож на убийцу. Ты похож на толстого закомплексованного ненормального психа, ты он и есть.
– Что с тобой? – спросил он с испугом, но меня уже понесло.
– Ах, бедный мальчик, он такой ранимый! Его все обижают, а он не может за себя постоять. А бедный мальчик весом сто килограмм молчит, бледнеет, потеет, а потом – раз! – и выбрасывает свою стерву-начальницу из окна. А потом этот парень из гаража, Иван. Подумаешь, гараж не поделили, тот, конечно, тебе нахамил, ты опять молчишь, потеешь и тем же вечером режешь его ножом в подъезде! И с Лифаревым такая же история!
– Но, послушай, что ты говоришь! – Он схватил меня за руку.
– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула я и выбежала на лестницу.
Алик бросился за мной.
– Марина, при чем тут Лифарев, я даже не знал, что он убит!
– Я тебе не верю! И то же самое с твоей женой! Она, конечно, ??терва, но почему ты не боролся с ней в открытую? Почему ты всегда только молчишь, а потом убиваешь людей из-за угла?
В его глазах метались изумление и боль. Мне захотелось сделать ему еще больнее, чтобы он испытал еще и страх.
– Но послушай, – в смятении бормотал он, – ты не можешь так обо мне думать, я не убивал Ольгу, я весь вечер был с отцом, у меня алиби…
– Алиби? – чуть не заорала я в полный голос. – Грош цена твоему алиби! Я все знаю, твое алиби в прошлый раз было фальшивым. Я была в итальянском ресторане, там в понедельник была лазанья!
– Какая лазанья? – проговорил он, но быстро сообразил в чем дело, а я решила добить его окончательно.
– И не могло быть никакого томатного соуса, ты был там с Ольгой в другой день! Значит, это ты убил Ларису!
Алик побледнел и отступил от меня на шаг.
– Марина, клянусь тебе, это не я выбросил ее из окна, я уходил тогда и долго бродил по улице, мне надо было успокоиться. А следователь Громова так на меня насела, что я очень испугался и попросил Ольгу мне помочь. Не задаром, конечно, даром она ничего не делала. Я выбрал ее потому, что она была лживой, жадной и беспринципной. И за деньги готова была на что угодно. Но даже она верила, что я не убивал Ларису, она слишком хорошо меня знала.
– И сколько же ты ей заплатил?
– Она… она потребовала квартиру, ту, где я живу, она хотела, чтобы я с ней поменялся.
– Понятно! Сначала она подтвердила твое алиби, потом, чтобы не отдавать квартиру, ты решил ее убить. И что ты наплел своему папочке, чтобы он подтвердил твое алиби на этот раз? Или, мучимый комплексом вины за твое тяжелое безотцовское детство, он сам согласился помочь?
– Перестань! Ты не соображаешь, что говоришь. Послушай, ты должна успокоиться. Я уверен, все разъяснится, и мы с тобой поймем друг друга. Это какая-то ошибка.
Он взял меня за руку и заглянул в глаза.
– Мне показалось тогда в пятницу, что мы с тобой, что у нас…
– Ты что? Ты ненормальный! Говорить сейчас об этом! – Меня начала бить крупная дрожь.
Но он как-то настойчиво притянул меня к себе и попытался поцеловать. Тогда, больше не владея собой, я резко оттолкнула его и выкрикнула:
– Ты – чудовище! Монстр! Жалкий ничтожный безумец! Не смей меня трогать, меня трясет от твоего вида, жирный слизняк!
Он стоял напротив меня, застыв как изваяние. Глаза его невидяще смотрели в одну точку. Он был мертвенно бледен, только на щеках и шее проступали яркие малиновые пятна. Пот тек градом по щекам и стекал за воротник рубашки. Внезапно осознав, что я делаю, я похолодела. Ведь я же его провоцирую, он же теперь и меня может убить! Наверное, у него все же раздвоение личности, и он не помнит о некоторых моментах своей жизни. Доктор Крылов оказался плохим специалистом в своей области. Поменьше бы думал о котах и побольше о работе!
Я повернулась и побежала к лифту, но дверь наружу оказалась заперта, и лифт стоял внизу. Все приглашенные были уже здесь, и дверь закрыли, чтобы не проскочил никто посторонний. Что же делать? Я оглянулась, Алика нигде не было. Мне обязательно надо выбраться отсюда, но нет возможности. С изумлением я обнаружила у себя в руках забытый бокал с шампанским. Выпив его залпом, я перевела дух и немного успокоилась. Тут множество народу, он не посмеет мне сделать ничего плохого. Напрасно я потеряла голову и наговорила ему всего. Если он появится, я постараюсь говорить с ним спокойно, главное – это выбраться отсюда.
Но выбраться оказалось невозможно. Официальная часть презентации закончилась еще до моего прихода, и теперь народ уже порядочно накачался шампанским. Играла музыка, по всем комнатам были разбросаны огромные воздушные шары, их пинали ногами, они лопались, слышался женский смех. У меня было такое чувство, что все происходит не со мной. Голова кружилась от шума и шампанского. Какой-то тип рванул хлопушку прямо перед моим лицом. Она лопнула с грохотом, потонувшем в общем шуме. Пожалуй, зря я так рассчитываю, что меня здесь никто не тронет. В этом бедламе и десять человек можно перестрелять, а не то что одну слабую женщину тихонько прирезать. И никто не поможет, просто не заметят. Господи, за что мне все это? Почему я не прислушалась к внутреннему голосу и не отказалась от приглашения на этот ведьмин шабаш?
Я протолкалась к столу с напитками. В уголке там одиноко стояли бутылки с невостребованной минеральной водой. Выпив чуть не полбутылки одним глотком, я почувствовала себя лучше. Надо причесаться, привести себя в порядок и осмотреться. Я уселась на подоконник, достала пудреницу и огляделась по сторонам. Это зрелище мне уже давно не нравилось, тем более Алика нигде не было видно. Что он сейчас делает? Выйти он отсюда не мог, как и я. Стало быть, спрятался где-нибудь в уголке и переживает нанесенные ему оскорбления. Какая же я дура! С сумасшедшими надо разговаривать ласково и спокойно. Ведь до этого он не сделал мне ничего плохого. Но я ведь до этого и не обижала его так! Но та, другая, его жена, обижала и оскорбляла его три года подряд. Так, может, у меня есть шанс? Может быть, сегодня он еще не захочет меня убивать?
В конце коридора был маленький тупичок. Узенькое окошко выходило во двор. Алик стоял там, почти невидимый в полумраке и прижимался лбом к холодному стеклу. Голова болела, стучало в висках. В ушах стоял ее крик: «Чудовище! Монстр!» И еще: «Жалкий ничтожный безумец!»