– Конечно, можно, какой вопрос! – решительно заявила тоже принявшая стаканчик своего зелья хозяйка. – После обеда Алексей вас проводит к Петру Петровичу, он все сделает.
– Премного благодарен, – поклонился я. – А ничего, что мы слегка того… выпивши?
– Ой, – захохотала Дарья Максимовна, прикрыв рукой рот, – ну что вы, по-нашему это просто ничего, предобеденная чарка.
«Вот полная демократия», – подумал я.
Михаил, с трудом державшийся на ногах, решил вздремнуть на сеновале, а я в сопровождении старшего сына хозяйки отправился в колхозные мастерские. Там, по случаю начала полевых работ, было довольно пустынно, и только в одном из них, кубообразном, собранном из гофрированных панелей здании, стучали молотки и время от времени вспыхивали огни электросварки. Мы приблизились к небольшому вагончику, возле которого стояла красная «Нива».
– Как удачно, – весело подмигнул мне мой проводник, – Петр Петрович на месте.
Мы вошли внутрь конторы. У единственного окна стоял длинный письменный стол, за которым, обложившись бумагами, сидел лысоватый мужчина неопределенных лет в очках, с круглыми, сильно выпуклыми стеклами. Перед ним лежали чертежи каких-то механизмов, которые он внимательно изучал.
– Здравствуйте, – сказали мы хором.
– Приветствую вас, – мужчина поднял правую руку, но взгляда от своих бумаг не оторвал.
– Петр Петрович, – заговорил Алексей, – тут к нам ученые приехали из Москвы, помощи у нас просят.
– Что нужно товарищам ученым? – спросил главный инженер, по-прежнему не отвлекаясь от чертежа.
Алексей вопросительно взглянул на меня.
– Нам, для взятия донных проб, потребуются мощная лебедка, тросы, штанги из труб, кое-какие сварочные работы, – начал объяснять я.
– Трос у меня только «двадцадка», – перебил меня инженер. Он поднял на меня совсем маленькие за толстыми стеклами глаза и уточнил: – Зато новый.
– А лебедка?
– Лебедка, лебедка, – задумался он. – А от трелевочного трактора вам подойдет?
– Вероятно, – ответил я, – надо бы ее осмотреть.
– Вот и прекрасно, – улыбнулся он, – а с рабочими, я уверен, вы и сами договоритесь. Алеша, – повернулся он к моему спутнику, – проводи товарища на хоздвор.
Он сделал прощальный жест ручкой и вновь уткнулся в свои рисунки.
«Каков спец, – уважительно подумал я, выходя на улицу, – все свое хозяйство на память помнит, даже о том, что на свалке лежит».
Мы вышли на обширную площадку, заваленную отработавшими свой срок машинами.
– Вон он, трелевочник, – указал пальцем мой спутник на лежащий на боку громадный грязно-серый трактор.
Обследовав поверженную машину, я понял, что без посторонней помощи мне не обойтись, и повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу за моей спиной парню.
– Алексей, сделай одолжение, позови сюда кого-нибудь из слесарей, желательно, конечно, самого авторитетного.
Тот кивнул и быстро зашагал к зданию, откуда раньше слышался стук молотков. Через несколько минут он вернулся в сопровождении могучего детины двухметрового роста в рваной и засаленной робе. Мы поздоровались.
– Спасибо, Алексей, иди, не буду больше тебя задерживать, – сказал я.
Когда тот ушел, я обратился к гиганту.
– Степан Николаевич, Петр Петрович обещал мне содействие, а я, в свою очередь, в долгу не останусь.
Равнодушные поначалу глаза слесаря после этих слов несколько оживились.
– А что надо сделать? – спросил он.
– Надо снять с трелевочного трактора лебедку и приварить ее на трубчатые полозья. После чего придется приделать к ведущему валу рукоятку, чтобы можно было крутить ее руками, а потом намотать на барабан новый трос.
– Понятно, – кивнул слесарь, – только боюсь, что не получится у вас рукой-то ее провернуть.
– Почему же? – удивился я.
– Привод-то на эту лебедку прямо с раздаточной коробки идет, – начал объяснять он, тыкая пальцем в днище трактора, – а крутящий момент там очень большой, шток ведь с дизеля напрямую протянут.
– А что же делать?
– Придется заодно и дополнительный редуктор ставить. Хоть и медленнее получится, зато потом сможете и слона на барабан намотать.
– Вот это мне и нужно, – кивнул я.
Немного поторговавшись для приличия из-за суммы вознаграждения и посулив ему еще три бутылки водки за скорость изготовления, я отправился восвояси. Михаил к тому времени пришел в себя и о чем-то болтал на кухне с гостеприимной хозяйкой. Я коротко рассказал ему о результатах своего похода в мастерские. После этого, попрощавшись с Дарьей Максимовной, мы потащились в свой лагерь, нагруженные сумками с яблоками, кабачками, парным мясом и молоком.
Решив, что разводить костер и готовить ужин сегодня не будем, мы выпили по кружке молока, съели по ломтю свежего хлеба и легли спать.
Следующие два дня я провел на машинном дворе, а Михаил оставался на хозяйстве. Вечером я, чуть живой от усталости, приполз в лагерь. Михаил усадил меня на пенек у костра и важно объявил:
– Сейчас я тебя настоящей царской ухой потчевать буду.
– Ухой? – удивился я. – А рыбу-то ты где взял? Удочек-то у нас нет.
Опробовав храповой механизм и смазав все трущиеся части тяговой лебедки густым, отливающим синевой солидолом, я решил, что все сделано на совесть, и отправился на поиски подходящего транспорта. И тут, получившие оговоренную плату и поэтому воспылавшие ко мне самыми дружескими чувствами, механики пообещали перевезти меня к реке «в один момент». Один из них пригнал к воротам странный двухколесный агрегат с прицепленной к нему грубо сваренной волокушей.
– Смотри, какой у нас бронепоезд имеется, – сказал он, – вмиг домчит.
Я опрометчиво согласился, и вся бригада, дружно взявшись, погрузила на волокушу лебедку, обрезки труб, несколько кусков троса и целое ведро болтов, гаек и прочего крепежа. Выпросив у слесарей на прощание пару разводных ключей, я тоже влез в потрясающий воображение агрегат, и мы тронулись. Термин «потрясающий» я употребил отнюдь не случайно. Лишенная каких-либо амортизаторов волокуша за три километра пути до нашего лагеря едва не вытряхнула из меня душу, и я не раз пожалел о том, что согласился ехать на ней. Но рано или поздно все кончается, и плохое тоже. Я выбрался из прицепа и пошел впереди самоходного механизма, указывая место установки лебедки. Услышав приближающийся стрекот одноцилиндрового двигателя, из-за кустов с топором в руке выскочил Михаил, но, увидев меня, заткнул его за пояс и поспешил мне на помощь. Подогнав трактор практически вплотную к группе росших метрах в пятидесяти от воды деревьев, мы сгрузили с волокуши железки и, привязав веревку к ближайшему деревцу, сдернули на землю и саму лебедку. Вручив на прощание водителю четвертинку с неподражаемым самогоном Дарьи Максимовны, мы расстались с ним, весьма довольные друг другом. Передохнув самую малость, я принялся готовиться к завершающей операции по извлечению нашей находки. Работы было непочатый край. С помощью двухметровых обрезков дюймовых водопроводных труб мы развернули лебедку барабаном к реке и привязали ее куском троса к двум самым толстым деревьям, росшим неподалеку от нашей палатки. Заведя трос через скобы на станине, мы замкнули его кольцо вокруг стволов и, насколько хватило наших совместных сил, завязали его особым, самозатягивающимся «трикотажным» узлом. Но, не очень-то надеясь на его прочность, привинтили специально изготовленными для этих целей зажимами свисающие концы троса крест-накрест к основному кольцу. Затем мы смотали с барабана часть троса и, используя скрученную бубликом трубу и еще одно зажимное приспособление, смастерили некое подобие самозатягивающейся петли. Чем быстрее мы продвигались к цели, тем больший азарт и нетерпение нами овладевали. Чтобы сэкономить время, мы решили пренебречь обедом и, съев по куску хлеба с салом, чуть ли не бегом вновь бросились к лебедке. Теперь один из нас безостановочно крутил ручку, а другой оттаскивал снятый с барабана трос к реке. Из-за установленного дополнительного редуктора процесс размотки длился крайне медленно, и для того, чтобы снять примерно восемьдесят метров троса, нам понадобилось не менее часа. Но когда эта работа была закончена, радости нашей не было предела.