– Где она?
Пол сначала не понял, кого из двух его женщин имеет в виду Лиза. Хотя ни одной из них не было в пределах видимости.
– Где ребенок? – повторила она, обводя все углы орлиным взглядом агента по недвижимости. Что ж, она и была им.
– Возникла проблема, – начал Пол, готовый выложить версию, которую сочинил для общего пользования вместе с Майлзом.
– Проблема? Что за проблема? Где Джоанна?
– В Боготе.
Лиза откинула за плечи белокурые волосы. Она была из тех жительниц Ист-Сайда, кому случилось перебраться через парк, [58] – они были рождены для больших денег, но те вдруг иссякли, однако дамы по-прежнему выглядели вполне кредитоспособными.
– Виза Джоэль не в порядке.
– Что значит «не в порядке»?
– Это значит, что она не действует и мы не можем вывезти ребенка из страны.
– Ох, Пол, это же ужасно! И что теперь будет? Что вы собираетесь предпринять?
– Пытаюсь решить проблему с этого конца. – Начав рассказ, Пол понял, что их выдумка оказалась вполне работоспособной. О себе он не мог этого сказать: усталость успела проникнуть в самые кости.
Лиза это почувствовала, снова обняла и на несколько секунд дружески прижалась к нему.
От нее пахло домом.
* * *
Когда Джон возвратился с работы, Лиза позвонила няне, и они с мужем принесли бутылку каберне.
Как было хорошо снова увидеть Джона.
И как ужасно.
Он был его закадычным другом. Они столько времени провели в барах Вест-Сайда, что теперь и не вспомнить. Обсуждали сложности процесса зачатия. Джон его подбадривал и не раз помогал опохмелиться после подпития.
И как бы Пол ни обрадовался, увидев его лицо, он страшно смутился, потому что приходилось лгать другу.
Детали требовалось сочинять на ходу и соединять так, чтобы получалась внятная, убедительная и абсолютно логичная картина. Хитрость заключалась в том, чтобы подмешивать в рассказ правду и таким образом создавать впечатление естественности. И Пол вспоминал о дочери все, что мог. Два стакана вина не слишком в этом помогали.
Ничто не облегчало чувства вины. Или страха.
Особенно трудно давалась ему беззаботная болтовня о Джоанне – словно жена просто-напросто ждала его в гостиничном номере. Это казалось Полу невероятно бессердечным. В той комнате, где ждала его Джоанна, не было телефона – она не могла поднять трубку и заказать себе в два часа ночи гамбургер с жареной картошкой. Если еще ждала…
В чащобе лжи Пола подстерегали скрытые ловушки.
– Ради Бога, дай мне ее номер телефона! – попросила Лиза. – Сто лет с ней не болтала!
– Звонить из Боготы очень дорого, – принялся выкручиваться Пол. Десятиминутный разговор из «Эспланады» с Нью-Йорком стоил ему 62 доллара 48 центов.
– Я ей сама брякну, – перебила его Лиза. – Давай номер.
– Надо найти. – Он тянул время.
Возникла пауза: гости решили, что он поступит именно так, как сказал, – пойдет искать номер.
И ждали.
– Что-то я устал, – вместо этого сказал Пол. – Обещаю, загляну к вам чуть попозже.
Джон и Лиза нехотя поднялись. Обняли его и просили, не раздумывая, обращаться, если они могут что-то для него сделать.
* * *
Пол не мог заснуть.
И позвонил Рейчел Гольдштейн. Он все еще надеялся, что она сможет вывести его из тупика.
– Слушаю, – ответила вдова, после того как он представился.
– Хотел убедиться, что вы в порядке.
– С какой стати?
– Как это «с какой стати»?
– Мы едва знакомы. Я ценю вашу заботу. Но я озадачена вашим участием. Вы не родственник и не друг…
– Я чувствую себя другом, – заявил Пол и не солгал. В этот момент ему казалось, что Майлз – его единственный друг на земле.
Рейчел не стала с ним спорить.
– Держитесь? – продолжал допрашивать Пол.
– Держусь. Восемнадцать лет я пробыла замужем, и вдруг оказывается, что я вовсе не знала своего супруга. Что еще остается делать?
Должно быть, в комнату вошел один из ее сыновей, потому что Рейчел быстро проговорила:
– Со мной все в порядке, Пол. Я прекрасно себя чувствую. – Затем послышался стук закрываемой двери, и она продолжала: – Что он был за человек? Вот какой вопрос меня мучает. – Ее голос стал невыносимо грустным. – Каким мне его помнить?
– Таким, каким хотите. Разве в этом есть что-нибудь плохое?
– Таким, каким хочу? – отозвалась Рейчел и еще раз повторила фразу, то ли усмотрев в ней некий смысл, то ли высмеивая его глупую сентиментальность.
Повисла пауза.
– Одного я все-таки видела, – наконец проговорила она.
– Кого видели?
– Ребенка. Вчера вы меня спрашивали, не видела ли я кого-нибудь из взятых на воспитание детей. Помните?
– Конечно.
– Так вот, это был уже не грудной ребенок.
– А кто?
– Девчушка.
Внимание – девчушка!
– Вот таким, пожалуй, я и буду помнить Майлза. А почему бы и нет? Входящим в дверь с девочкой-колумбийкой на руках.
Так… так… так. Мысли Пола ворочались невероятно медленно.
– Вы помните ее имя?
– Имя? Это было больше десяти лет назад.
– Вы уверены? Вспомните получше.
– Зачем оно вам?
Законный вопрос.
– Прежде чем удочерить девочку, мы разговаривали с супругами, которые тоже пользовались услугами вашего мужа. У них дочь. На вид ей тринадцать или около того. Интересно, может быть, вы видели именно ее?
Рейчел снова замолчала.
«Думай, думай», – торопил ее про себя Пол.
– Что-то, кажется, на «Р»… Извините, не могу припомнить.
На «Р»? Как и ее отца?
– А что произошло с ее родителями? Почему они не забрали ее сразу?
– Понятия не имею. Может быть, именно в этот день были заняты.
– Странно. Обычно в Колумбию требуется ехать самим и принимать ребенка лично. Таковы правила.