Яркая вспышка бритвой полоснула по глазам, и Алиса закричала.
Реальность возвращалась к ней кусками. Вот чья-то черная рука бьет ее по щеке… Вот девушку обступают фигуры, еще более черные, чем мрак, кажущиеся сгустками самой ночи. Тело неподвижно, в него больно впились веревки.
Девушка слабо застонала, еще не до конца веря в происходящее. Неужели она очутилась в одном из своих кошмаров?
Именно так. Вот же – она сама, бледная, испуганная, связанная – смотрит на себя же из темноты. Алиса почувствовала, что, должно быть, сходит с ума, но в этот момент сообразила, что видит собственное отражение. Напротив нее просто стоит большое зеркало. То самое, к которому вели когда-то кошачьи следы, или очень похожее на него. Под зеркалом, на полу, валялись осколки, которых здесь раньше не было, однако стекло казалось целым.
«Сны… зеркала… между ними есть нечто общее. Это отражение реальности, а не сама реальность. И то и другое – коридор для ЭТИХ. По нему они проникают в наш мир, – догадалась девушка. – Но что же делать? Как закрыть этот проход?»
Для начала требовалось хотя бы выбраться. Алиса попыталась дернуться и снова закричала.
– Она пришла в себя. Начинаем, – глухо произнесла одна из темных фигур.
И голос какой-то нечеловеческий. Слишком шипяще-свистящий. Непередаваемо зловещий.
Теперь девушка разглядела, что у обступивших ее существ непропорционально большие головы на закрытых темными плащами телах. У одной фигуры четко угадывались острые поднятые уши, у другой морда выступала далеко вперед и при рассмотрении оказалась крокодильей пастью.
Вот они какие, эти древние боги. Они все же добрались до нее и до Владимира Ольгердовича. Но где же он? Девушка заерзала на стуле, к которому была привязана, пытаясь оглядеться, но четыре фигуры полностью перегораживали ей обзор. Знать хотя бы, что он еще жив!..
Фигуры медленно разошлись в стороны, и в руках у каждой из них вспыхнула толстая черная свеча.
Учителя нигде не было. Может быть, его кровь уже пролилась, открывая проход этим тварям в наш мир, который они собирались превратить во что-то наподобие своих охотничьих угодий.
Меж тем фигуры медленно двинулись по кругу, хором произнося странные слова на неизвестном Алисе языке – то ли заклинание, то ли молитву. Девушка заметила, что весь пол вокруг нее исчерчен значками. Рунами. Кажется, Олег показывал ей такие руны…
Ритм бормотаний все нарастал и нарастал. Чудовища сужали круги, подбираясь к ней по спирали, и девушка с ужасом разглядела в лапах у идущей первой фигуры большой нож. Для чего он им? Страшная догадка уже мелькнула в голове Алисы, но она еще не хотела в это верить.
Происходящее не может быть правдой! Она все же заснула и сейчас проснется. Найдет выход сама, или явится тот синеглазый незнакомец, что уже помогал ей однажды… Все не должно закончиться вот так! Слишком страшно! Нереально страшно!
Девушка глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, и вдруг осознала, что еще ее тревожит: она ясно ощущала запах знакомой туалетной воды. Владимир Ольгердович где-то здесь, но она его почему-то не видит. Только бы ЭТИ не успели его убить! Только бы он был жив!
Чудища подошли совсем близко. Их монотонные речитативы сводили с ума. Первое, с ножом и головой остроухой собаки, похожей на ту, что Алиса когда-то видела в кошмарном сне, остановилось прямо перед ней, затем повернулось спиной, встав лицом к зеркалу, и проговорило глухим страшным голосом:
– Мы собрались здесь, чтобы открыть для вас путь! Войдите и правьте нами, как это велось издревле! Будьте нашими господами, вознаградите достойных и покарайте строптивых! Да будет так! – Он полуобернулся к Алисе. Девушка увидела, как глубоко в глазницах сверкнули его глаза. – Чтобы открыть вам дорогу и показать нашу покорность, мы приносим эту жертву. В ней смешались две крови – божественная и человеческая, как смешаются воедино оба наших рода. Примите же эту дань!
– Мы просим! Примите! – согласно загудели остальные.
Увы, простора для иллюзий не осталось вовсе. Именно ей надлежит стать жертвой. Чудовище занесло нож, готовясь ударить беспомощную пленницу в грудь.
Деваться некуда, но из глубины существа девушки опять поднималось знакомое упрямство. Она не сдастся, не станет для ЭТИХ покорным жертвенным бараном. Обломаются! Собрав силы, особо не надеясь на успех, Алиса что есть мочи обеими ногами лягнула самозваного жреца в живот. Собакоголовый взвыл и согнулся пополам. И в этот же миг на чердаке вспыхнул электрический свет.
– Принесение в жертву несовершеннолетних преследуется по закону, – послышался от двери ироничный голос, показавшийся Алисе прекраснее самой сладкой музыки.
– Осторожнее! – успела крикнуть Олегу девушка, когда второе чудовище, с громадной крокодильей головой, двинулось к парню.
Алиса не испугалась – следующие события происходили так быстро, что она едва успевала следить за ними.
Вот чудище совсем близко от Олега. Тот отступает… Крокодилоголовый делает еще один шаг и вдруг, закричав и задергавшись, падает на пол.
Первый, с головой собаки, или, вернее, шакала, хватает выпавший из рук нож и пытается, перепрыгнув через упавшего товарища, добраться до противника, но Олег ловко подсовывает свою трость ему под ноги, и монстр тоже падает.
Оставшиеся двое – с кошачьей и с обезьяньей головами – отступили. А Волков тем временем вдруг рванул шакалью голову своего поверженного врага и легко отделил ее от тела.
Девушка даже завизжала от ужаса, ожидая, что сейчас во все стороны брызнет черная кровь. Но крови не было. А под чудовищной шакальей головой оказалась еще одна. Вполне человеческая и даже не то чтобы неизвестная Алисе.
Владимир Ольгердович собственной персоной медленно поднялся с пола, не сводя взгляда с Олега.
– А ты плохой ученик, Волков, – сказал географ с пугающим спокойствием. – Говорили же тебе не лезть не в свое дело. Почти по-человечески просили… Лизу с запиской посылали… Хозяева лично не раз предупреждали…
– Я хороший ученик, – Олег криво улыбнулся. – Каким еще мне быть у учителя-ктулхупоклонника.
Девушка слышала эти слова как сквозь вату.
Ей вдруг стало все равно – принесут ее в жертву забытым богам или нет. Она устало закрыла глаза, но, хотя больше всего на свете хотела бы провалиться в забытье, сохраняла какие-то остатки сознания, еще не выжженные ошеломляющей болью.
В ней течет кровь чудовищ. Она недостойна любви. Те, кого она любит, ее предают. Вначале отец. Теперь вот Владимир Ольгердович. Так, видимо, и должно быть.
* * *
Сцена оказалась красивой. Сначала Олег не поверил собственным глазам, решив, что забрел на съемки голливудского фильма, но творившееся безобразие выглядело достаточно убедительным, а нож в руке одной из одетых в черный балахон фигур в свете свечи казался вполне реальным.