Морияма кивнул мне с совершенно серьезным лицом.
— Делайте то, что считаете нужным, Леонард,— сказал он внезапно.— Возьмите в бюро пломбы, чтобы опечатать каюту.
Я слегка поклонился — так японцы выражают свое почтение командующему, затем мы с Обой принялись за дело.
Сначала мы отправились в кабинет Мориямы. Я взял с полки стопку круглых одноразовых наклеек с голографическим эффектом, которыми мы пользу емся в качестве печатей. Они неизбежно порвутся если кто-то попытается их снять. Такими пломбами обычно опечатывают контейнеры с пробами из лаборатории материаловедения, когда отправляют их на шаттле в научно-исследовательские институту всего мира. Разумеется, такие образцы ценятся земными учеными на вес золота. Я записал номера пломб в специальную книгу, обозначил цель использования и расписался.
Затем мы полетели в лабораторию наблюдения за земной поверхностью и сняли с телескопа камеру марки Никон. В модуле жизнеобеспечения я взял набор больших пластиковых мешков и две пары одноразовых перчаток. Из биологической лаборатории Оба забрала чемоданчик с медицинскими инструментами. Джайкер не обратил на нас внимания. Он неподвижно висел в своей клетке и, казалось, был погружен в медитацию.
Глядя на него, я внезапно понял, что Джайкер действительно не мог быть убийцей. Теперь у меня было не только предчувствие, но и конкретные факты. По возвращении нужно будет обязательно переговорить с Мориямой с глазу на глаз.
Это было ужасно — возвращаться в жилой модуль и знать, что мы там увидим.
Мы работали молча — сфотографировали тело Ивабути со всех сторон: от открытой двери, из прохода, из всех углов кабины. Потом запечатлели рану на груди, спальный мешок. Закончив, я наложил первую пломбу на камеру и оставил ее в кабине.
Затем мы надели перчатки, застегнули спальный мешок и вынесли его из кабины в столовую. Пока Оба распаковывала свой чемоданчик, я вернулся в каюту и наложил пломбы на дверь.
— Никогда раньше этим не занималась...— пробормотала Оба.
Она освободила тело от спального мешка, перевернула на живот и ввела термометр в прямую кишку. Затем потрогала кожу трупа, ущипнула ее и задумчиво покачала головой.
— В полиции есть таблицы для определения времени смерти,— пояснила она.— Нам придется действовать на глазок.
Термометр запищал. Он был снабжен таймером и маленьким блоком памяти для фиксации результатов. Оба взглянула на цифры на электронном табло.
— Думаю, все случилось между тремя и шестью часами утра,— сказала она.
Наш доктор снова одела тело, перевернула его на спину и посветила специальной лампой в глаза и ротовую полость. Затем она подала мне знак, что закончила свои исследования. Она записывала результаты, а я упаковал тело в большой пластиковый мешок и запломбировал его. Ивабути теперь напоминал запеленутую мумию.
Разумеется, подробный регламент жизни на станции предусматривает и случаи смерти на борту. Работа в космическом пространстве до сих пор относится к списку профессий, связанных с высоким риском для жизни. Мы ничего не имеем против — размеры наших окладов соответствуют риску. Инструкции предписывают упаковать тело покойного в пластиковый мешок и немедленно отправить на Землю. Если же это невозможно, тело необходимо поместить в холодильник.
Мы открыли дверцы огромной морозильной камеры на кухне, и Оба тихо спросила:
— Вы хотите засунуть его... туда?
— А разве на борту есть еще одна камера подходящего размера?
— Нет.
— Значит, нам больше ничего не остается.
С момента прибытия последнего шаттла прошло уже много времени, и наши запасы подходили к концу. Сейчас это было нам на руку. Мы вынули из морозильной камеры все оставшиеся продукты и поместили тело на полку. Я запечатал двери холодильника, и мы вернулись на мостик. Здесь было тихо. Ёсико по-прежнему сидела за пультом связи, и ее черные волосы облаком парили над ее головой. Морияма листал толстый том с инструкциями. Он выслушал наш отчет и сказал, что отправил Танаку, Сакая и Кима по лабораториям на поиски запчастей к передатчику.
— Думаю, починить его будет трудно,— пробормотал командир.— Я видел, как Ивабути делал это с помощью двух вилок и мотка проволоки. Мы просмотрели все файлы, которые касались нашей темы, и нашли в основном биографии первооткрывателей радиосвязи и схемы первых примитивных радиопередатчиков. Именно то, чего нам сейчас так не хватает!
Он потер переносицу и повернулся ко мне: — А теперь, мистер Карр, не можете ли вы мне объяснить, почему вы решили, что Джайкер невиновен?
Я пожал плечами:
— У него не было причин убивать Ивабути. — Ивабути собирался проверить программное обеспечение!
— Хорошо. Предположим, Джайкер действительно внес изменения в программы и боялся, что Ивабути поймает его. Но программу можно изменить снова, все следы саботажа можно уничтожить нажатием нескольких клавиш.
— Но ни у кого другого нет мотива для убийства!
— Этого мы пока не знаем.
Наш разговор был прерван сигналом с пульта связи. Ёсико мгновенно надела на голову наушники.
— Это ЕКА,— сказала она через несколько секунд.
— Европейцы? — переспросил Морияма.— Чего они хотят?
— Говорить с нами.
— Вряд ли у них это получится.
Я рассеянно смотрел на полуразобранный пульт связи, на монитор компьютера и внезапно в глубине моего сознания забрезжила некая мысль.
— Система слежения!
Морияма удивленно поднял брови.
— Вспомните, здесь на мостике стоят специальные датчики, которые следят за перемещениями человека, несущего ночную вахту,— пояснил я.— Если он уснет или потеряет сознание и перестанет двигаться, на пульте замигает лампа. Если в течение пятнадцати секунд после этого датчики не зафиксируют движения, включится сигнал тревоги и перебудит всю станцию.
— Продолжайте,— приказал Морияма.
— Каждый из нас знает, что должен зарегистрироваться в этой системе, если покидает мостик последним.
— И последовательность этой регистрации можно восстановить ...— не закончив фразы, командир развернулся к клавиатуре и ввел свой пароль.
Мы вместе просмотрели протокол за вчерашний день и ночь. В правом верхнем углу экрана была обозначена дата последнего открытия протокола — с тех пор прошло больше года.
— Ничего особенного,— пробормотал Морияма.— Кажется, он даже не отлучался в туалет.
— Только один раз, когда я еще была на мостике,— вмешалась в наш разговор Ёсико.
Я наконец смог заглянуть в ее темные, миндалевидные глаза и мгновенно припомнил все подробности нашего последнего свидания. Наверное, пройдет еще немало дней прежде, чем она вновь подумает о наших невинных забавах.